Джон Джойс - Файлы фараонов

— Насколько мне известно, ваша компания лидирует в производстве кремниевых микрочипов, — сказал Накано, пролистывая папку с бумагами.

Это был совсем старый, похожий на высохшую виноградину мужчина с изборожденным глубокими морщинами лицом и тонкими, напоминавшими лапки паука пальцами. Крупные коричневые пятна на коже его черепа местами покрывал редкий белый пушок.

— Именно так, Накано-сан, — подтвердил Фунакоси. — Наша продукция успешно конкурирует даже с последними разработками Европы и Америки.

Накано медленно перевернул лист.

— Знаю. Мои люди, те, кто занимается сбором промышленной информации, рассказывают иногда немало интересного. Помимо всего прочего, говорят они и о том, что, невзирая на очевидные достижения, ваша компания рухнет, если не обеспечит себе место на рынках сбыта.

— Опровергать ваши слова бессмысленно, Накано-сан. В маркетинге торговый дом «Маваси» не имеет себе равных, поэтому я и пришел к вам.

Закрыв папку, Накано положил ее себе на колени.

— «Маваси» — чисто японское предприятие, где сотрудники придерживаются освященных вековыми традициями ценностей. К примеру, мой род уходит корнями во времена сегуна Иэясу Токугавы.

— Как и мой.

— Это мне тоже известно. Незавидное положение… в котором оказалась ваша сестра, может бросить тень на…

Фунакоси поднялся.

— Понимаю. Ее легкомыслие подорвет безупречную репутацию «Маваси». Мне искренне жаль, что пришлось отнять у вас драгоценное время, Накано-сан. Я покину ваш дом немедленно.

— Не хотите ли чаю?

В кабинете появилась молодая женщина с лаковым подносом. Опустив его на низенький столик, она разлила дымящуюся зеленоватую жидкость в две небольшие чашки, бамбуковой кисточкой взбила пену.

— Моя дочь Митико, — пояснил Накано, когда женщина вышла. — Женился я поздно, и она моя единственная наследница. У вас, насколько я знаю, семьи нет?

— Нет, Накано-сан.

Хозяин дома переложил папку с коленей на стол.

— В таком случае у меня есть к вам предложение, Фунакоси-сан. Многое в этом мире еще поправимо.

В тиши кабинета послышался зуммер интеркома.

— Звонок из Каира, господин президент, — сказала мисс Дэсимару. — По закрытой линии связи.

— Соедините.

На ожившем экране видеомонитора появилось лицо Юкико.

— Тип по имени эль-Шаруд сошел с ума, он пытался покончить с Гилкренски гранатой, — без всяких приветствий сказала она, — но охрану кто-то предупредил, и двумя выстрелами в упор нападавший был убит. Несколько минут назад Гилкренски вылетел на вертолете в неизвестном направлении. В отель он не вернется.

— Может, собрался домой, в Ирландию?

— Нет. Мой лондонский источник сообщил, что руководство «РКГ» нажало на определенные рычаги, и в данный момент доктор Гилкренски пользуется гостеприимством президентского дворца в ожидании официального слушания комиссии по расследованию причин авиакатастрофы. Заседание начнется сегодня, ближе к полудню.

— Значит, «Минерва» все еще в Египте?

— Да, дядя. Для меня проникновение на территорию дворца чревато слишком большим риском, однако фундаменталисты ради спутника готовы на все. Я только что говорила с их лидером эль-Файки. Удобный случай, по его словам, представится вечером, неподалеку от пирамид. Фанатики спровоцируют в центре Каира беспорядки, а мы захватим «Минерву». Я разработала план, нам требуется… кое-что из снаряжения.

— Боюсь, ты слишком на виду, Юкико. Кому из… наших помощников известно о твоем участии в деле?

— Одному эль-Файки.

Фунакоси задумался. До совещания совета директоров «РКГ» оставалось тридцать шесть часов. Если комиссия в Каире придет к положительным для Гилкренски выводам, то стоимость акций мгновенно подскочит и скупить их — при условии, что найдутся желающие продать, — будет не так просто…

— Пока «Минерва» в Египте, необходимо использовать все имеющиеся возможности. Продолжи переговоры с эль-Файки, Юкико, выясни, насколько реальны твои шансы.

— Допустим, они невелики. Что тогда?

— Помни о кобуне. Его престиж не может пострадать.

— Поняла, дядя. Свидетелей я не оставлю.

Юкико следила за тем, как лицо Фунакоси медленно тает на дисплее «Смартмэйта». Она была обязана дяде всем: жизнью в Токио, зачислением в Сэкигуси-рю, высоким положением. Над ней довлело осознание неоплатного долга — гири. Но все острее давало знать о себе другое чувство: ниндзя. Давняя клятва отомстить будет исполнена.