Александр Смоленский - 210 по Менделееву

Так что все сходится. Он – истинный герой! Только надо в некоторых местах несколько подправить записки Люсинова. Ничего, тут проблем не будет. Недаром же он, Эрни Барлоу, мечтает после завершения работы в сыске податься в писатели.

Там же, в кафе, детектив привел текст флэшки в надлежащий, по его мнению, порядок. Час работы – и дело сделано. Ура!

…И вот сейчас полковник задал-таки вопрос, которого Эрни ждал.

– О чем ты задумался? – Босс хлопнул его по плечу. – Давай рассказывай, как напал на флэшку.

– С ней, сэр, проблем было меньше всего. В отличие от остального. – Лицо Барлоу опять приобрело смущенное выражение. – Флэшка случайно попала мне на глаза. Увидел связку ключей в доме Люсинова, видимо, запасную, и ключи… Удар молнии! Божественное озарение! Сначала-то я, признаться, уже хотел повесить ключи на место, где они и висели, но связка выпала из моих рук, и защелка открылась сама собой.

– Действительно везунчик. Но мир недаром же говорит, что везет сильнейшим. С твоей помощью мы обскакали выскочку Хьюза. Здорово получилось! Интересно, как сейчас они себя поведут?

Совещание, на которое их пригласили, оказалось крайне немногочисленным и сухим на слова. Особенно после того, как глава контрразведки представил присутствующим еще одно действующее лицо – одного из заместителей премьер-министра Гордона Брауна.

Этот человек после рукопожатий и поздравлений парней из Скотланд-Ярда с отличной работой произнес то, что убило Барлоу наповал.

– Премьер-министр лично попросил меня объяснить следующее: дело Люсинова с сего момента отправляется в архив канцелярии. Ход ему дан не будет. А вам, господа, надлежит о нем забыть…

Что заместитель премьера говорил еще, в памяти Эрни не отложилось. Он беспомощно растекся по стулу, на котором сидел, и бессмысленно бегал глазами по мрачным дубовым стенам, по потолку с какой-то старинной росписью и прочим деталям кабинета.

Наконец до слуха детектива донеслось, что упомянули его фамилию. Кто ее произнес? Хьюз? Ну да…

– Теперь, Барлоу, вы можете подождать в приемной. Сэр Гривс, задержитесь еще на несколько минут.

Босс действительно долго не задержался. А потом возле своей машины, как в былые времена, похлопал Эрни по плечу и мимоходом заметил:

– Что делать, сынок. В общем-то государственные мужи правы. Выставлять всему миру себя напоказ в столь неприглядном свете действительно глупо и непрофессионально. Сам подумай: у властей под боком готовятся бомбы с полониевой начинкой, а мы все валим на русских… И это – подумать только – происходит в Великобритании! Мир нам подобного никогда бы не забыл… И еще, сынок. Велено подыскать тебе достойную работу с солидным содержанием. Например, в королевской охране или в Министерстве иностранных дел. Впрочем, ты сам можешь подать какую-нибудь идею, выбрать себе местечко по вкусу. Мы на все готовы, сэр.

Москва, конец января

В то сумрачное утро олигарх и журналист, надышавшись свежего воздуха, сидели на кухне у камина – пили кофе, растягивая удовольствие.

Полковник Мацкевич, увлекшись сбором «свежатинки», по его собственному выражению, запаздывал. Данное обстоятельство нисколько не удивляло приятелей – они уже привыкли, что у пожилого детектива и аналитика свой график.

– Ну, вот и всё, закончились наши новогодние каникулы «по-русски». Полный идиотизм! Половина января – сплошная гулянка! – самокритично подвел черту Духон, обращаясь к Багрянскому. – Теперь вторая половина – отдых от первой.

– Что поделаешь, против традиций не попрёшь. Но по правде говоря, действительно надоело. Когда ты, Саша, кстати, улетаешь?

– Еще не решил. И вообще, не хочется планировать заранее. Все так быстро меняется – сегодня одно, завтра другое… Между прочим, мы так и не знаем, что сказали нашему герою за «Стенкой». А без этого история с полонием лично для меня ещё не закончена. Мацкевич говорит, что Свиридов в Москве, но посмотри, даже носа не кажет. Конспирируется, что ли? – задумчиво произнёс Духон.

– Вы, как всегда, правы. – В кухонном пространстве неожиданно раздался взволнованный голос Мацкевича, который стоял в дверях и нервно помахивал каким-то листком бумаги.

– Леонид Сергеевич, чего вы опять такой взъерошенный, как мартовский кот на крыше? – иронично усмехнувшись, спросил Багрянский.

– Скорее наоборот, я как в воду опущенный, да ещё в ледяную! – упавшим голосом ответил Мацкевич, присаживаясь к столу. – У меня для вас, товарищи дорогие, пренеприятнейшее известие…