Монс Каллентофт - Осенний призрак

«Рыбки-змейки», — замечает про себя Малин.

Один черный глаз глядит куда-то в дождь и оседающий во рву туман, другой закрыт.

«Ты выглядишь удивленным, — думает Форс. — Хотя ты ли это?»

Я выгляжу удивленным?

Едва ли.

Вокруг меня больше нет воды.

Я больше не вспоминаю тебя, мама, вместо этого я вишу здесь, уставившись на ров, на замок, на незнакомых мне людей.

Я вижу Хови и слышу его лай, теперь еще более беспокойный. Замечает ли он дырки в моем теле? Я знаю, что их много, но я не чувствую боли, только ветер, проникающий внутрь меня.

Кто они, эти люди?

Чего они хотят от меня?

Или это русские солдаты, о которых рассказывает легенда?

Я медленно ползу вверх, навстречу жужжащему звуку, поворачиваюсь еще и еще раз, но не испытываю головокружения. И так я поднимаюсь на мост, поддерживаемый парой крепких рук, а потом медленно опускаюсь всем своим окровавленным, окоченевшим телом. Раздается звук, напоминающий шлепок по воде, — и вот я снова лежу на земле.

Подо мной черный пластик. Откуда я это знаю, если лежу на спине и ничего не вижу и не чувствую?

Но ведь это так?

А кто все эти люди, что стоят на краю рва и смотрят на меня?

У меня есть свои подозрения, но я не хочу верить в то, что они верны, что это в конце концов произошло. Я не могу с этим согласиться. Но что, если спорить бесполезно? И если это все-таки произошло, возникает много загадок, которые нужно будет разгадать.

Газонокосилка больше не гудит.

В поле моего зрения появляется женское лицо. Оно красиво.

А вот другая женщина.

Она могла бы быть красивой, но выглядит так, словно ей надо хорошенько выспаться. В ней не чувствуется желания жить.

Теперь они беседуют. Я совершенно не хочу слышать, о чем они говорят. Только не это.

— Это Петерссон, — говорит Карин. Она и Малин, сидя на корточках, осматривают тело, лежащее на мосту через ров. — Я узнаю его по фотографиям в «Коррен» [21] «Коррен» — газета «Эстергёта корреспондентен». и деловых газетах Калле.

— Мы могли бы попросить кого-нибудь из арендаторов опознать его, — говорит Малин, — но я тоже узнаю его, так что в этом, собственно, нет необходимости.

Юханссон и Линдман ждут в полицейской машине. Их допросят обстоятельно, лишь только закончат с осмотром места преступления.

— Кроме ран на теле — по всей вероятности, ножевых, — у него большой синяк на затылке, — замечает Карин. — Все указывает на то, что на него набросились, вероятно, в порыве ярости. Вы можете исходить из того, что не он сам так изранил себя. Большего я здесь сказать не могу. Я должна забрать его в город, чтобы посмотреть, что еще можно извлечь из трупа. Обследовать землю не имеет смысла: дождь уничтожил все следы. Может быть, мне удастся найти кровь на гравии, но я в этом не уверена.

«Скорая помощь» только что прибыла.

За рулем Стиглунд, старый коллега Янне. Он радостно поприветствовал Форс и спросил, как дела у ее мужа. Она отвечала, что все в порядке.

Малин смотрит на тело.

Открытый глаз, синий, почти магический, как будто вот-вот готов выскочить наружу, и Малин чувствует, как к горлу подступает тошнота. Она хочет подняться, но вместо этого переводит взгляд на Харри.

— Что ты об этом думаешь?

— Кто-то в ярости ударил его ножом, потом стукнул по затылку и бросил в ров. Или наоборот.

— Отныне официально это расследование убийства, — объявляет Свен.

«Ярость, — думает Форс. — Я подняла руку на Янне. Черт, я была так зла, подумать только, если бы у меня в руке был нож… Но лучше об этом не думать».

— Мы должны обследовать машину, — говорит она, — землю вокруг, замок со всеми прилегающими строениями. Посмотрим, удастся ли нам найти следы борьбы или чего-нибудь еще. Или, может быть, орудие убийства. Нож, вероятно. А также камень или что-нибудь в этом роде.

— Так мы и сделаем, — соглашается Свен. — Нам надо собраться и провести что-то вроде организационной встречи, прежде чем приступим к работе. Надо допросить тех двоих, что нашли его. Позвоните всем. Карин, ты можешь найти для нас комнату в замке?

Та кивает.

На лесной поляне появляется автомобиль, еще одна сине-белая репортерская машина «Коррен».

«Пусть все идет своим чередом», — думает Малин, чувствуя, что ей становится совсем плохо и что-то сжимается внутри.

Она шагает по гравию к воротам Скугсо и думает обо всех тех людях, прошедших здесь до нее за многие-многие годы существования замка. Испуганные и гордые, усталые или в состоянии того радостного возбуждения, причиной которого может быть только такая завидная собственность.