Виктория Платова - Инспектор и бабочка

Если бы случилось чудо и на пороге их дома появилась Жюльетт, дед элегантно приподнял бы шляпу, прикоснувшись к тулье тремя пальцами, как и положено по этикету. Этот – слегка киношный – жест наверняка сразил бы Жюльетт наповал.

Жаль, что она так и не узнала о своем верном поклоннике из испанского города Памплона.

Ближняя к Икеру шляпа – точь-в-точь как дедова, даже цвет такой же, темно-серый. Матерчатый кант на несколько тонов светлее, зачем Виктору столько почти одинаковых головных уборов? Он коллекционирует шляпы? Или они достались ему в наследство от такого же сентиментального деда, каким был дед Икера? Или были унесены из реквизиторского цеха той самой венгерской киностудии, где работал один из его дальних родственников? Цыганский засранец назвал Виктора «странным».

Не в шляпах ли заключается странность?

Сам не зная почему, Икер снял с вешалки темно-серый клон дедовой «федоры», водрузил его себе на голову и уже после этого отправился осматривать жилище ночного портье.

Пространство, скрывающееся за полуотворенной дверью, оказалось совсем небольшим – метров пятнадцать или около того. Подобие кухни – слева, подобие жилой комнаты – справа. В кухонном закутке помещались мойка, разделочный стол и старый холодильник c нашлепкой «General Motors» на передней панели. Именно старый, а не какой-нибудь новодельно-винтажный; желтовато-белый, с облупившейся местами эмалью. На какой только свалке Виктор откопал этого монстра?..

Чтобы открыть дверцу холодильника, Субисаррете пришлось приложить некоторое усилие, но ничего выдающегося за ней не обнаружилось: вздувшийся пакет молока, половинка лайма, сморщенное яблоко, огрызок пережаренного стейка на тарелке из пластика, упаковка кока-колы в стеклянной таре и початая бутылка виски.

Негусто. И молоко здесь явно лишнее.

И фотография красотки, прижатая к фасаду магнитом, имитирующим крышку от все той же вездесущей кока-колы, такая же старая, как и сам холодильник.

Фотография старая, а красотка, изображенная на ней, – молодая.

Отличная фигура, упакованная в узкое черное платье. Зажженная сигарета – в правой руке, меховая накидка – в левой; длинные светлые волосы уложены по моде сороковых годов, а плечи – вызывающе обнажены. «Шикарная телка», – сказал бы судмедэксперт Иерай Арзак. «Сэкси-пэкси», – сказал бы норная собака Микель. За комментариями последовало бы обильное слюноотделение и пара неприличных жестов. Альваро Репольес – тот обязательно потянулся бы за карандашом и блокнотом, а сам Икер… Сам Икер предпочел бы не смотреть в сторону красотки, если бы она появилась в поле его зрения.

Слишком уж откровенна ее сексуальность, слишком ослепительна – того и гляди, сожжешь себе роговицу. Но и оставаться безучастным тоже не получается.

– Добрый день, – сказал Икер фотографической красотке, машинально приподняв шляпу тремя пальцами: большим, средним и указательным. – Никогда не видел вас прежде. Каким ветром вас занесло в эту дыру?

Ответа не последовало, да и глупо было ожидать его от фотографии на холодильнике.

– Кто вы?

Одна из голливудских кинодив, кто же еще?

– Как вас зовут?

Подписи под фотографией не было, но если вызволить снимок из-под кока-кольной нашлепки… Может быть, что-то и найдется на тыльной стороне. Что-то вроде «ВИКТОРУ ОТ ДЕВУШКИ ЕГО МЕЧТЫ…» .

– Вы подруга Виктора?..

Жаль, что ответа никогда не последует, но диапазон голоса приблизительно понятен, он идет в комплекте с откровенной сексуальностью: низкий и чувственный. Неважно, что именно говорят такие красотки, пусть и глупости; важно – как они это делают. Плетут корабельные канаты из ничего не значащих слов, связывая ими собеседника по рукам и ногам. Иногда в ход идут наручники – «Вы не могли бы проводить меня до лифта, милый?» — бедняга и глазом моргнуть не успеет, как оказывается прикованным ими к батарее.

В доме Виктора нет лифта.

И красотка с фотографии никогда бы не заглянула сюда по собственной воле. Слишком уж непрезентабельно жилище ночного портье.

Самая настоящая крысиная нора.

Даже от единственного окна мало проку: оно не мылось несколько лет. Мутные стекла обезображены грязными разводами, на приспущенных жалюзи лежит пыльный налет с палец толщиной. Узкий и такой же пыльный подоконник завален пустыми пакетиками от мармелада, – мишки, очеловеченные цифры с круглыми глазами и дурацкие crazy fruits издевательски улыбаются Икеру с пакетиков.