Виктория Платова - Инспектор и бабочка

Это – страх.

Лаура взмокла от внезапного ужаса, как будто увидела за спиной Субисарреты что-то дьявольское, а может, и самого дьявола. Ужас, бьющийся в глазах горничной, так велик, что инспектор невольно оборачивается: никого.

За его спиной никого нет.

Что же тогда так испугало Лауру?

– Она… видела? – губы горничной едва шелестят, и Икеру приходится напрягаться, чтобы расслышать сказанное.

– Девочка? Да.

Только теперь Лаура начинает плакать, так горько и отчаянно, что Икеру с трудом подавляет в себе желание утешить ее. От прожженной дамочки ничего не осталось, наглая и циничная актриса на глазах превратилась в несчастную женщину средних лет; павлиньи перья, которыми она беспрестанно утирается, промокли, несколько капель попало даже на воротник жакета и костяные пуговицы. Рисунок, выбитый на пуговицах, незатейлив: головка цветка, то ли хризантемы, то ли георгина. Даже цветок проникся горем Лауры, лепестки его съежились, что же сказала о горничной Лали?

Она неопасна.

Именно так, плачущая женщина не представляет никакой угрозы: ведь она не притворяется, не ломает комедию, стараясь разжалобить полицейского инспектора. Она нашла единственный для себя выход – утопить ужас в слезах, вдруг он не выплывет?

– Значит, малышка что-то видела?

– Больше, чем вы думаете.

– Ну, хорошо. Я скажу правду. Я кое-что взяла в номере. Сама не знаю, как это произошло. Раньше такого со мной не случалось.

Субисаррета не особенно верит в Лаурино «раньше», наверняка к рукам хитрой албанки прилипло множество вещей, но до сих пор никто не смог или не захотел поприжать ее. Или кражи были до того искусны, что никому и в голову не приходило обвинить именно Лауру. Все это неважно, как неважен побудительный мотив, развязавший горничной язык. Главное – у инспектора появился реальный шанс вернуть украденное, нужно только дожать ситуацию, не дать Лауре опомниться.

– Значит, вы признаете, что присвоили себе вещи покойного?

– Да какие вещи? Самую малость. Телефон…

– Телефон – совсем не малость, Лаура. Телефон – улика в деле об убийстве. Перед чем еще вы не смогли устоять?

– Паспорт.

– Вы совершили уголовное преступление.

– Бог мой, если бы вы пережили то, что пережила я…

– Опять будете кормить меня баснями о вашей несчастной родине? Что еще вы вытянули из багажа покойного? Подсказать вам?

– Э-э..

– Портмоне, не так ли?

Успокоившаяся было Лаура снова начинает рыдать:

– Я хотела сделать подарок Арбену…

– Решили презентовать полицейскому краденую вещь? Лихо.

– Прошу вас…

– Шутки закончились, Лаура. Речь идет не только о сокрытии улик. О воровстве. А это – уголовное преступление, – снова повторяет Икер. – И за него вы отправитесь за решетку.

– А если я все верну?

– И мы сделаем вид, что ничего не произошло? Так не пойдет.

Перемены, произошедшие с Лаурой, разительны: еще несколько минут назад она хамила Субисаррете и откровенно издевалась над ним, теперь же так крепко ухватилась руками за его запястья, что не отодрать.

– Не губите меня, прошу вас! Заклинаю вас Флори, моей погибшей девочкой…

– О Флори нужно было думать раньше, – морщится инспектор, пытаясь высвободиться. И все же, несмотря на легкую брезгливость, которую он испытывает к горничной, ему жаль Лауру, не очень счастливую женщину. Жаль нелепый салатовый костюм, нелепые костяные пуговицы, нелепую павлинью расцветку на шарфе: все, что она может позволить себе – бесплатные орешки в баре и рюмку дешевого красного вина. Эта жалость иррациональна, ведь до сих пор, отмечая хватку Лауры, он испытывал к ней глухую неприязнь. Даже ее добровольная помощь с купюрой не изменила этого отношения. Что тогда? Неужели тень погибшей девочки Флори? Или тень другой девочки – здоровой и полной лукавства? Помнится, Лаура хорошо отзывалась о Лали.

И о кошках тоже.

Причем здесь Лали?

«Она не опасна», – сказала Лали. Так и есть, страшный червь Раппи, утащивший слона, оказался банальным дождевым червяком, единственное отличие которого от всех других червяков – длина. Бледное тело Раппи вытянулось от Сан-Себастьяна до Косова, внутри желеобразной субстанции расположен каналец, по нему текут и текут подношения в Приштину: деньги, вещи (наверняка, Лаура отправляет Арбену посылки с вещами), открытки к христианским праздникам. Или в Косово исповедуют ислам? Даже если так – суть поздравлений косовским родственникам вряд ли изменится.