Виктория Платова - Инспектор и бабочка

Лаура экономит на всем, как и Виктор Варади. Вот только Виктор мечтал поступить в университет (во всяком случае, озвучивал эту мысль), а Лаура… Наверняка, она отправляет бо́льшую часть денег, заработанных в «Пунта Монпас», своим многочисленным косовским родственникам, семье деверя Арбена, к примеру. Так стоит ли винить ее в том, что она обокрала мертвого? Мертвому больше не понадобятся ни деньги, ни паспорт, ни телефон, но они вполне могут пригодиться живым. Хоть ненадолго облегчат им жизнь. Когда речь идет об элементарном выживании, на моральный аспект проблемы оглядываешься меньше всего.

Икер даже рассердился на себя за подобные мысли. Каковы бы ни были причины, заставившие горничную копаться в вещах мертвеца, тяжести содеянного это не отменяет. И бар с бесплатными орешками – его вполне может держать соотечественник Лауры, албанец. Не только хитрый, но и вероломный, самый настоящий отморозок, не брезгующий ничем. У него нашли приют героиновые дилеры, сутенеры и проститутки; он контролирует свою часть наркотрафика, занимается нелегальной переброской людей из не самого благополучного Косова в Испанию и, по мере сил, расшатывает устои государства, то и дело подбрасывая полиции все новые дела и не позволяя ей пинать балду. И еще неизвестно, кто воспользуется британским паспортом Кристиана Платта: профессор университета из Приштины или преступный элемент.

Профессор его и в руки не возьмет.

– …Я хотел бы поговорить с вами, Лаура.

– Я рассказала вам все, что знала.

«А могла бы и умолчать», – читается в тяжелом взгляде горничной. Она выглядит почти спокойной, вот только правая рука впилась в конец павлиньего шарфа и нервно теребит его.

– Не совсем.

– Разве?

– Вам следовало быть более осторожной в поступках. И не делать того, что вы сделали.

– И что же такого я сделала? – теперь к правой руке присоединилась левая, обе они тянут за концы шарфа с такой силой, что он вот-вот не выдержит и треснет где-нибудь за затылком. – Отнесла ту проклятую купюру? Так если бы я не согласилась ее отнести, вы бы никогда о ней не узнали. И для следствия это было бы явно хуже. Разве я неправа?

– Для следствия было бы, безусловно, лучше, если бы вы оставили все на своих местах.

– Что именно?

– К примеру, паспорт убитого, – Икер старается говорить спокойно. – Его телефон. Возможно, кое-что еще, о чем вы не потрудились сообщить.

– Я в глаза не видела ни паспорта, ни телефона.

– И деньги, – подумав, добавляет Икер. – Вы обнесли мертвого человека, выпотрошили содержимое его портмоне. Знаете, как это называется? Мародерство, вот как.

– Ложь, – губы Лоры морщатся в презрительной улыбке. – Никого я не обносила.

– У меня другие сведения.

– Можете засунуть их себе в задницу.

Павлиньим перьям больше ничего не угрожает: руки Лауры, наконец-то, оставили шарф в покое и скрестились на груди. И сама горничная успокоилась. Очевидно, ее пугала неизвестность, но теперь, когда Субисаррета раскрыл карты, Лауре остается лишь действовать в предлагаемых обстоятельствах. А уж это человек, побывавший в военных передрягах, умеет действовать в предлагаемых обстоятельствах.

Любых.

– Не можете справиться с делом, вот и вешаете всех собак на невинных людей.

– Не таких невинных, как может показаться на первый взгляд.

– Все, что вы сказали, – ложь. И я буду жаловаться вашему начальству. Вы пожалеете, что на свет родились, инспектор.

Субисаррета вовсе не уверен, что выбрал правильную линию поведения с хитрой албанкой. Но какая была бы правильной? Очная ставка с Лали? Слова восьмилетней девчонки против слов зрелой женщины с безупречной репутацией (Лаура сама, не без гордости, рассказывала о блестящих рекомендательных письмах с прежних мест работы). Лауре ничего не стоит обрушить все обвинения и объявить ангела фантазеркой. И посоветовать взрослым получше присматривать за ней, чтобы у ребенка не возникало болезненных фантазий. Тем более Лали не утверждала, что видела в руках Лауры паспорт или телефон: речь шла всего лишь о пакете, выпавшем из-под юбки. Вдруг Лаура хранит там свой собственный кошелек? Чтобы уличить Лауру, нужны документальные свидетельства: фотографии, а лучше – съемки скрытой камерой. Безусловной уликой считался бы химический состав, предварительно нанесенный на похищенные вещи. В случае кражи он остался бы на пальцах горничной, но похищенные вещи оттого и считаются похищенными – их попросту нет. Нет в поле зрения следствия, как нет предпосылок к тому, чтобы они были добровольно отданы. Лаура уж точно их не отдаст.