Максим Шаттам - Теория Гайи

— Насколько я понял, — вмешался Бен, — эта навязчивая идея изменила человеческие ценности до такой степени, что способствовала появлению серийных убийц?

— Мы подготовили почву для их появления. Но в Европе это случилось значительно позже, вот почему у нас на них долго не обращали внимания. Но времена изменились. Из-за глобализации социально-экономическая мутация коснулась и нас.

— Это и есть ваша «Теория Гайи»? — скептически спросил Петер.

— Нет. А теперь я бы хотел, чтобы господин Кларен вкратце напомнил нам свою статью «Ребенок во власти животного», которая была опубликована в прошлом месяце…

Бен удивился:

— Вы о ней слышали? Удивительно, ведь ее прочитало не больше ста человек. Что именно вас интересует?

— Изложите кратко основную идею, пусть профессор Де Вонк послушает.

— Хорошо. Я… Я пересказывал известные теории: человек всегда остается диким животным. Мы провели десятки тысяч лет в борьбе за выживание, пожирая другие виды. Мы были беспощадными хищниками и только поэтому дожили до наших дней. Но невозможно поверить, что за несколько веков «свободной от насилия» цивилизации из нашей генетической памяти стерся охотничий инстинкт, который привел нас на вершину пищевой цепочки. Когда человек рождается, его тут же окружают барьерами, ему прививают обязанности, его воспитывают родители, социальные отношения подавляют примитивные инстинкты и формируют культуру поведения. Но культура — очень хрупкое понятие. Например, очень часто слышишь рассказы о том, что в начальной школе одни дети избивают других, иногда целой группой (стаей), а иногда в одиночку, когда у отдельно взятого ребенка еще срабатывает инстинкт хищника. В большинстве случаев жертвами агрессии становятся одинокие дети, которым трудно адаптироваться в школе. Они хнычут, не желают контактировать с другими, держатся обособленно и становятся легкой добычей чужого хищнического инстинкта. Дети в начальной школе, конечно, не монстры, жаждущие крови, но их пример наглядно показывает, что для того, чтобы цивилизованное поведение привилось, требуется время.

— А иногда оно вообще не приживается! — подхватил Грэм. — Неважно, чья это вина, общества или родителей, но дикая сторона личности продолжает функционировать даже у взрослого человека. Например, у серийных убийц.

— Для чего вы попросили меня пересказать статью?

— Сейчас поймете. Наша система, ориентированная на потребителей и расчетливых людей, способствовала процветанию нашего худшего врага — маркетинга. Ослепленные избыточным потреблением, мы не смогли поставить моральный заслон там, где это было нужно. Например, чтобы оградить детей от маркетинга. У детей, как вы только что нам объяснили, соотношение хищнического и культурного поведения еще не сбалансировано. В конце тысяча девятьсот семидесятых особое развитие получил маркетинг, ориентированный на детей, в восьмидесятые годы он стал крайне агрессивным: телевизионные передачи прерывались рекламой, предназначенной для детей. Эта реклама становилась все более и более изощренной и манипулятивной. По телевизору показывают игрушки, а торговые альянсы вместе с агропищевыми комплексами скандируют: «Потребляйте! Покупайте!»

— Но здесь должны вмешаться родители, — заметил Петер.

— Теоретически, да. Но на практике большинство родителей покупают детям то, что они просят, — в подарок на Рождество или просто чтобы они не плакали. В девяностые годы мы стали свидетелями стратегической битвы за завоевание юных клиентов. Возраст детей, на которых была нацелена маркетинговая кампания, становился все ниже, а потом при поддержке телевидения взялись и за младенцев! Действия этой системы привели к вполне предсказуемым последствиям, которые, тем не менее, оказались неожиданными. И вполне понятно почему! Маркетологи стремились достичь цели, поставленной их боссами, а те хотели удовлетворить своих акционеров. И опять никто не думал о том, какой это приносит вред, а стремились только к результату.

— А в чем, по-вашему, вред, ведь дети и так станут потребителями, когда вырастут? — спросил Петер, решив выступить в роли адвоката дьявола. — Какая разница, если это произойдет раньше?

— Миллионы детей воспитаны на маркетинге, профессор. Вы даже не замечаете, но они каждый день подвергаются рекламному зомбированию. Вы сами воспитываете у них рефлекс: «Я хочу это». Ты хороший, если потребляешь. Если у тебя есть эта игрушка. Если ты съел эту сладость. «Я хочу», «Я!», «Мне нужно»… В очень раннем возрасте у них развивается латентный эгоизм, а под удар поставлен авторитет родителей, которые уступают и встают на путь непрекращающейся борьбы. Мы способствовали слишком раннему появлению у детей эгоистической зацикленности на своих желаниях, на потребностях, сформированных обществом. Постепенно значительная часть личности ребенка изменялась с невероятной скоростью. Со скоростью, немыслимой для эволюции, но обычной в среде новейших технологий, которые отныне управляют нашим миром. Эти дети становятся людьми, которых описал Адам Смит, и это уже не философствование. Они не просто рациональны, все гораздо хуже — у них наблюдается «самоизбыточность», опаснейший нарциссизм, культура немедленного удовлетворения сиюминутных потребностей.