Максим Шаттам - Теория Гайи

Грэм опирался на стол и пытался отдышаться. Его сердце давало сбои. Он давно отвык от такого обращения. Но то, что раскопали эти ученые, оказалось очень кстати. Как им это удалось? С помощью Сколетти? Стефан следил за ним. Все знали, что Сколетти слабое звено. Его предупреждали, запугивали, но он все-таки что-то успел рассказать. Грэм задумался — не из-за него ли Сколетти покончил с собой? Из-за его угроз и давления? Или… Нет, не может быть, чтобы его устранили другие!.. Те, кто увидел в нем слабину, пытали его, а потом инсценировали самоубийство… Вполне возможно.

А что, если Петер и Бенжамен нашли подвал? Хотя это, в сущности, мало что меняет.

Вообще-то, эти двое могли бы быть полезны. Разыгрывая карту национальной безопасности, он сумел бы убедить их разрешить ему и дальше действовать в этом направлении. Но Жерлан представлял собой настоящую проблему. Устранить сразу двух ученых и европейского чиновника невозможно.

Во всяком случае, пока есть другие средства.

Тут внимание Грэма привлекло слабое потрескивание. Он повернулся к ноутбуку, связанному через спутник с объектом на Фату Хива. На экране появилась какая-то женщина. Она была взволнована. Звук был очень слабым, и Грэм наклонился к экрану.

«…эксперименты! Если вы получили это сообщение, пришлите нам помощь. Я доктор Эммануэль Де Вонк и…»

Что она делает в помещениях «GERIC»? Петрус что, пропустил ее на объект?

Грэм хотел прослушать сообщение целиком, но опасался, как бы другие не увидели, чем он занят. Остается только надеяться, что Петрус остановит эту женщину, прежде чем она снова выйдет на связь.

Он убедился, что никто на него не смотрит, и отключил связь.

Экран потемнел, и вновь стало тихо.

Связь прервана.

Сообщение мигало на экране, отбрасывая зеленый свет на лица Тима и Эммы. Эмма выключила ноутбук и убрала в рюкзак:

— Продолжать бесполезно, только посадим батарейку. Попробуем еще раз позже.

Тим кивнул, и они вышли под дождь. Он указал дробовиком в сторону тропы, которая терялась за скалами:

— Берег там. Нужно добраться до причала, который мы видели.

Тим убедился, что путь свободен, и они бросились к тропе, круто спускающейся на берег. Изгородь, находящаяся под напряжением, обрывалась на краю утесов, образуя гигантскую букву U, окруженную смотровыми вышками. Тим и Эмма взялись за руки, чтобы не упасть. Тропинка закончилась, и им пришлось кубарем катиться вниз, до самой деревянной пристани.

Еще один сборный дом стоял на короткой дамбе. Никакого судна поблизости видно не было. Волны разбивались о рифы с такой силой, что грохот был слышен даже сквозь раскаты грома.

Тим обошел дом и вошел внутрь. Света не было, и Эмма включила фонарь. В нос ударил запах тухлой рыбы. На стенах висели большие доски со списками оборудования и продовольствия. Последний щит был изрешечен пулями, выпущенными из охотничьего ружья крупного калибра. Следы от пуль были расположены кучно, как будто кто-то четырежды стрелял по мишени. Напротив в беспорядке валялись деревянные ящики, что-то блеснуло в свете фонаря. Два тела лежали лицом вниз в лужах крови.

Тим, прикрывая нос рукой, подошел к трупам.

— Похоже, это их мы видели на записи, — сказал он. — Они мертвы уже день или два.

Эмма не стала к ним подходить. Стоя на пороге, она светила Тиму фонарем.

— Они в форме охранников. У них ужасный вид, похоже, им всадили…

— Тим! Пожалуйста, без подробностей!

— Да, конечно, извините.

Дом скрипел под напором волн, бивших о сваи фундамента. Тим убедился, что оружия здесь нет, и быстро осмотрел столы в поисках спутникового телефона или еще чего-нибудь, что могло бы им пригодиться.

Эмма увидела, как он схватил сложенный лист бумаги и стал внимательно читать.

— Что это?

Тим помолчал, потом еще раз взглянул на буклет и ответил:

— Хорошие новости.

Он положил листок на место, подошел к Эмме и улыбнулся.

— Да что там такое? — снова спросила она.

— Это календарь приливов и отливов. Завтра ночью будет очень высокий прилив! Вода поднимется на целый метр!

— И ваш катер можно будет снять с мели?

— Будем надеяться!

Эмма глубоко вздохнула. Наконец-то появилась надежда! Она уже начала изнемогать от беспокойства: этот бесконечный дождь, в полдень темно как ночью, кровавые маньяки — всё это сводило ее с ума. Она едва не заплакала, снова подумав о детях, Петере, Бене и родителях.

— У нас тридцать часов, чтобы добраться до Омоа. Больше, чем надо, — заключил Тим.