Максим Шаттам - Теория Гайи

— Чудеса цифровой техники, — прокомментировал он.

В карман набился снег, карта была влажной. Бен вытер ее и вставил в свой телефон. Появилось сообщение: «Чтение карты памяти».

На экране возникла фотография документа.

— Работает! — радостно воскликнул он, протягивая телефон Петеру.

Тот увеличил изображение, четкость изображения была прекрасной, можно было прочитать каждую строчку. Он перелистал страницы, все было на месте.

Даже фотографии в личных досье были хорошего качества, любое лицо можно было узнать. Они мелькали перед глазами Петера.

И все они были на острове. Там же, где Эмма.

Вдруг одно лицо показалось ему знакомым. Он увеличил изображение и убедился, что не ошибся. Он уже где-то видел этого человека.

— О, нет! — воскликнул он.

— В чем дело? — спросил Бен. — Проблема с картой?

Петер указал ему на экран:

— Узнаешь его?

— Кажется, да… Это один из тех двоих, что были с Эммой!

Они видели этого человека во время сеанса связи с Эммой. Изображение было не очень хорошим, и связь вскоре оборвалась, однако Петер был уверен: это был один из спутников Эммы.

— Его зовут Иван Франсуа, — прочитал Петер. — До того как Грэм его похитил, он отбывал пожизненное заключение по обвинению в двенадцати жестоких убийствах. Это изобретательный садист, ему нравится контролировать ситуацию. Любимый прием — выдавать себя за другого человека и часами играть с ничего не подозревающей жертвой.

Бен стремглав бросился в долину.

Матильда бредила. Уже два часа ее трясло в лихорадке. Снаружи бушевала гроза, океан бился о стены барака.

— Как девочка себя чувствует? — спросил Монговиц.

— Ей нужен врач, — ответила Эмма. — Я смогла удалить один осколок, второй слишком глубоко у нее в ноге, и я не хочу рисковать. Они еще не появились?

Монговиц покачал головой. Он уже два часа дежурил на пороге с дробовиком Эммы в руках, хотя патронов уже не было.

— Но я знаю, они где-то наверху, наблюдают за нами. У некоторых из них есть приборы ночного видения!

— Я их тоже видела.

Эмма гладила Матильду по голове, обнимала Оливье. Мальчик закрыл глаза и, казалось, спал, несмотря на отвратительный запах. Два трупа, которые Тим и Эмма обнаружили здесь в первый раз, все еще лежали там, когда она встретила Монговица. Они сбросили их в воду, но зловоние не исчезло.

— С таким снаряжением они попадут даже в комара, — сказал Монговиц. — Они знают, что мы зажаты в утесах и эта тропинка — единственный выход. Держу пари, они поджидают нас наверху.

— Который час?

— Полночь.

— Надеюсь, Тиму удалось вывести катер — и он придет. Он не оставит нас одних.

— На него можно положиться?

— Думаю, да.

— А вот я не уверен.

— Почему?

— Он не хотел спасать Матильду и Оливье.

— Он думал, что их уже нет в живых. Он считал это самоубийством и был прав.

— Но вы же это сделали…

— У меня самой дети. Мать не может поступить по-другому.

Дождь хлестал в открытую дверь, брызги попадали на Монговица, но он не обращал на них внимания. Он смотрел на сидевшую в темноте Эмму и две маленькие фигурки, прижавшиеся к ней.

— Я знаю, почему вы их спасли, — сказал он. — Вы разрываетесь между ужасной реальностью и надеждой. Вы верите в это «шестое вымирание», вы знаете, что человек идет к своей гибели, а это невыносимо, когда у тебя есть дети. Когда вы пошли спасать Матильду и Оливье, вы бросили вызов смерти. Вы хотели спасти надежду — будущее ваших детей. Вы хотите в это верить. Я прав?

Эмма не ответила. Она и сама не знала, но была уверена, что просто не смогла бы жить, если бы не попыталась спасти детей.

— Вот поэтому Тим и не придет, — продолжил Монговиц. — У него нет надежды. Она ему не нужна. Он будет спасать только свою шкуру.

— Нет, — твердо сказала Эмма. — После того что мы пережили?.. Нет. Я ему верю.

Монговиц грустно посмотрел на нее.

— Вы идеалистка, — вздохнул он.

— Как тогда жить, если не верить людям?

— Эмма, я говорю это вам, чтобы вы знали, к чему готовиться. Еще два часа или пусть даже десять… Но в конце концов те, сверху, спустятся за нами. Патронов больше нет, мы долго не продержимся. И нам прекрасно известно, что нас ожидает.

— Что вы хотите сказать? Что мы должны покончить с собой?

Монговиц опустил глаза.

— Не стоит строить иллюзий, — добавил он совсем тихо.

— Я выдержала все это не для того, чтобы лишить себя жизни!

— То, что происходит в финале, вряд ли так уж важно. Мы просто умираем.