Максим Шаттам - Теория Гайи

Через пять метров коридор поворачивал. Эмма осторожно выглянула из-за угла, чтобы убедиться, что путь свободен. Пот лил с нее градом. Сердце отчаянно колотилось.

То, что она увидела, парализовало ее.

Коридор был завален разорванными телами. Стен не было видно, они исчезли под клочьями кожи, гнилой плоти, раздавленными и сплющенными органами. Там и тут были видны человеческие лица, открытые рты, закрытые глаза, висящие руки. Эмма увидела грудь и что-то похожее на пенис, вытянутый и деформированный. Пол был покрыт человеческими останками, что-то липкое свисало с потолка. Она стояла на пороге адского ущелья.

Эмма не выдержала. Ее вырвало. Она задыхалась, с губ капала слюна, она не могла выпрямиться. Прошла бесконечная минута.

Пронзительный крик нарушил тишину подвала. Кричала девочка.

Этот крик вывел Эмму из оцепенения, и она бросилась вперед. Теперь в ней клокотали ярость, душившая ее с самого утра, и желание наказать Зло, перевернуть мир, но найти Матильду и Оливье и вывести их из этого ада.

Она бросилась в туннель, где гниющая плоть распространяла такое зловоние, что на глазах выступали слезы. Сколько человек было выпотрошено в этих стенах? Двадцать? Пятьдесят? Нет, гораздо больше.

Чей мозг мог придумать такую бойню? Эмма не могла этого понять. Человек на такое не способен. Одна только мысль о подобном заставила бы любого совершить самоубийство. В тех, кто устроил эту бойню, не было ничего человеческого.

Эмма пошла быстрее. Она была вся липкая, при каждом шаге ноги погружались в слизь. Она пересекла это адово ущелье и вышла туда, где коридор разветвлялся и уходил далеко внутрь базы, а лестница вела вниз. Она сосредоточилась, вспоминая, откуда донесся крик. Откуда он раздался? Ее охватила ярость.

Слева. В левом коридоре.

Она прошла мимо комнаты, в которой было темно, и подкралась к следующей, откуда доносился какой-то шум.

Дышать было трудно, но Эмма постаралась восстановить дыхание. Она подняла мачете, готовясь к удару.

За дверью Эмма различила мужские голоса.

Первый, ласковый:

— Ну, давай снимай штанишки! Я скажу тебе, что делать. Не сопротивляйся.

Второй, жесткий и холодный:

— Врежь ей, и она сделает всё, что ты хочешь.

Эмма вошла в комнату. Двое мужчин, напавшие на нее в Омоа, стояли перед Матильдой и Оливье. Первый, которого она сильно ранила, был еще в форме, а второй полностью разделся. Матильда прикрывала собой брата, скорчившегося в углу. Девочка дрожала от ужаса и ненависти.

Эмма прыгнула на первого педофила, с силой, усиленной отвращением, взмахнула рукой. Мачете со свистом рассекло лицо негодяя, раздробило зубы, распороло горло. В следующее мгновение она выхватила из кармана комбинезона нож. Острое лезвие вонзилось в шею второго нападавшего. Он захрипел, его глаза вылезли из орбит, на землю хлынула кровь.

Эмма обняла детей и крепко прижала их к себе. Оливье заплакал.

На полу, корчась в предсмертной агонии, умирали два извращенца.

Внезапно на базе завыла сирена. Красные лампочки замигали, из громкоговорителя раздался металлический голос:

«Немедленная эвакуация… Немедленная эвакуация… Немедленная эвакуация…»

Петер смотрел на острые пики далеко внизу. Ночь заканчивалась, тени в долине таяли.

Кабина подъемника поднималась на максимальной скорости, еще немного — и она подойдет к ним. Сейчас он был уверен: обсерватория взорвется тогда, когда они будут в безопасности, в Ля Монжи. Они увидят огненный шар, летящий в небе, и больше десяти свидетелей подтвердят, что рано утром произошла утечка газа. Петер доверял Главному управлению внешней безопасности, там умели проводить «правильные» экспертизы.

Грэм вновь управлял ситуацией: не имея возможности продолжать эксперименты, он уничтожит любые улики, указывающие на то, чем он занимался. Но тут Петера охватило сомнение: а был ли Грэм в курсе? Теперь он нежелательное лицо для ГУВБ, а если он не будет держать язык за зубами…

Потом Петер увидел Фанни и Фрежана на мостике.

Это были те, кто знал. Они могут нарушить эту великую тайну. Не хватало только трех телохранителей Жерлана и немецких агентов.

Стефан решил отправить в первую очередь тех, кто не представлял опасности для его группы.

Небо становилось светлее. Рассвет окрасил горы розовой дымкой. Петер заметил снег, сверкавший вдали, сияние, на которое раньше не обращал внимания. Разноцветные огоньки плясали под лучами солнца. Воздух как будто стал чище. Он почувствовал, как кислород наполняет легкие, заставляет сердце биться сильнее. Ветер, утихший накануне, теперь насвистывал какую-то мелодию.