Нельсон Демилль - Золотой берег

— Почему ты не хочешь позировать мне голым?

— А что ты собираешься делать с этой картиной потом?

— Повешу ее над камином. Я добавлю тебе еще три дюйма, мы устроим коктейль, и вокруг тебя будут виться очарованные женщины. — Она рассмеялась.

— Сюзанна, вы забываетесь! — Я свернул в направлении Хэмпстед-Бей, где находилось несколько уединенных пляжей, — на каждом из них мы хотя бы по разу уже занимались любовью. Морской воздух действует на меня удивительным образом.

Я размышлял о том, почему Сюзанна выбрала основной темой своей живописи развалины поместий и как ей удается придать этим развалинам столь живописный вид. В самом деле, на ее полотнах проступала удивительная красота этих мест. Старые фонтаны, бельведеры, храмы, беседки, оранжереи, павильоны, статуи делали местность похожей на заброшенный аттракцион для игры в прошлое. Трудно было узнать в этих изображениях скучную и пыльную действительность, что несомненно говорило о таланте моей супруги.

— Ты когда-нибудь рисовала голых мужчин? — спросил я ее.

— Не скажу.

Мы проехали мимо ворот бывшего поместья «Фоксленд», теперь оно превратилось в филиал Нью-Йоркского технологического института. Большая часть всех этих имений стала школами, научными центрами или пансионатами. Другая часть превратилась в музеи. Лучше всего сохранились сторожевые домики, в них до сих пор живет прислуга, которой бывшие хозяева завещали недвижимость за многолетнюю преданность. Эти дома тоже стоят немалых денег, а тот дом, где ныне живут Алларды, и вовсе мог бы уйти за несколько сот тысяч долларов. Если Алларды удалятся на вечный покой, Уильям Стенхоп непременно продаст их дом.

Такой особняк, в котором обитаем мы с Сюзанной, и подавно предел мечтаний для нынешних нуворишей. Но для Сюзанны, жившей когда-то в Стенхоп Холле, это шаг назад.

Когда мы подъехали к очередному земельному владению, Сюзанна сказала:

— Иногда я даже не могу вспомнить названия поместья, если новый владелец не оставляет табличку со старым названием. — Она кивнула в сторону новых домов, тянущихся за забором. — Как называлось вот это место, например?

— Это была часть поместья Хеджесов, но имени последнего владельца я, хоть убей, не помню.

— Я тоже, — сказала она. — А дом сохранился?

— Думаю, что его снесли. Он был прямо здесь, за этими деревьями.

— Точно, — вспомнила Сюзанна. — Это был особняк в английском стиле. И жили тут Конрои. Я ходила в школу с их сыном Филиппом. Очаровательный мальчишка.

— Я, кажется, помню его. Такой прыщавый пижон.

Сюзанна ущипнула меня за руку.

— Сам ты пижон.

— Зато кожа у меня чистая. — Теперь мы ехали на запад. Солнце било прямо в глаза — я опустил козырек. Иногда эти поездки бывают приятными, иногда — нет.

— Ты думала насчет переезда? — спросил я.

— Нет.

— Сюзанна... Пройдет еще лет десять, и ты не узнаешь этих мест. Американцы идут на нас в наступление. Ты понимаешь, что я имею в виду? Здесь будут закусочные, супермаркеты, пиццерии — все это уже проникло сюда, и это только начало. Наступит день, когда мы не найдем уединенного пляжа, чтобы заниматься на нем любовью. Ты же видишь, все уходит в прошлое.

Сюзанна ничего не ответила, бесполезно было пытаться проникнуть в ее внутренний мир.

Эти места чем-то напоминают мне американский Юг по окончании Гражданской войны, только Золотой Берег пал жертвой не военных действий, а экономической катастрофы. Юг был расчленен на двенадцать более мелких штатов, а здесь то же самое произошло на скромном участке в девяносто квадратных миль.

Сказалась близость огромного города, возросшие налоги, изменившиеся нравы. Каждый волен судить по-своему, но человеку всегда было свойственно пытаться удержать ускользающее время.

Я снова посмотрел на Сюзанну. Она сидела с закрытыми глазами, откинув голову на спинку сиденья, казалось, она посылает небу поцелуй своих пухлых губ. Я уже собирался наклониться к ней, как она, уловив мое намерение, сама положила руку на мое бедро и сказала:

— Я люблю тебя.

— А я тебя.

Сюзанна начала поглаживать меня по бедру, я заерзал.

— Не знаю, удастся ли мне дотерпеть до пляжа.

— Тогда на пляж, мой рыцарь.

— Слушаюсь, госпожа.

Солнце уже село, и сквозь листву деревьев проглядывал свет от окон большого дома. Я решил поехать на север через поселок Си-Клифф, затем у бывшего поместья Томаса Гарви свернуть на запад. Дальше мне предстоял путь мимо древней стоянки индейцев, ныне превращенной в этнографический музей, посвященный тем же индейцам. Злая ирония судьбы.