Нельсон Демилль - Дочь генерала

— Вы образец профессионализма, таких надо поискать. Но не выводите снова меня из себя. Я хочу знать, что происходило после того, как вы стянули последний узел.

— Хорошо... Мы обменялись какими-то репликами. Энн поблагодарила меня за то, что я рискнул помочь ей...

— Бросьте оправдательную болтовню, полковник!

Мур сделал глубокий вдох и продолжил:

— Я вернулся к джипу, взял сумку с ее вещами и портфель, в котором привез колья, шнур и молоток. Потом я пошел к уборной и стал ждать.

— Кого? Чего?

— Ее родителей — кого же еще! Кроме того, Энн беспокоилась, что по шоссе кто-нибудь проедет и увидит ее джип. Она и попросила меня немного подождать.

— И что же вы собирались сделать, если кто-нибудь появится? Спрятать голову в унитаз?

Синтия толкнула меня под столом ногой и перехватила инициативу.

— Что же вы собирались сделать, полковник? — вежливо спросила она.

Он посмотрел на нее, перевел взгляд на булочку, потом снова на Синтию.

— М-м... У меня в сумке был ее пистолет, но... Нет, не знаю, что бы я сделал. Ясно одно, я не дал бы Энн в обиду.

— Понятно. И в этот момент вам понадобилось в уборную?

Мур был удивлен догадкой.

— Да... понадобилось.

— Вы были так напуганы, что вам приспичило помочиться, — снова вмешался я. — Потом, как дисциплинированный военный, вы вымыли руки. Что дальше?

Он косо посмотрел на меня и ответил Синтии:

— Потом я увидел свет фар на шоссе. Машина остановилась, открылась дверца с водительской стороны — это был генерал. Светила полная луна, и я разглядел машину миссис Кемпбелл, но самой ее не было... Как я и опасался...

— Опасались? Почему?

— Как вам сказать? Без миссис Кемпбелл ситуация могла выйти из-под контроля. Я не думал, что генерал сможет подойти к раздетой дочери... Будь они только вдвоем, искры бы полетели.

— Вы остались, чтобы слышать разговор между генералом и его дочерью? — спросила Синтия.

— Нет.

— Почему?

— Мы решили, что я не должен присутствовать. Как только я убедился, что прибыл генерал, то забросил сумку с вещами на крышу уборной и по бревенчатой дороге поспешил к своей машине. Там минут пять ходу. Их разговор мог затянуться, а мне хотелось скорее возвратиться домой.

— Когда ехали назад — видели ли какую-нибудь машину?

— Нет, не видел.

Мы с Синтией переглянулись, и я спросил:

— Может, хотя бы видели свет фар впереди или сзади?

— Не видел, это абсолютно точно. И меня никто не видел.

— И пеших на шоссе не было?

— Нет.

— Там, на стрельбищах, вы ничего не слышали, не видели? Около уборных, на бревенчатой дороге?

— Нет, ничего.

— Значит, Кемпбелл убили после вашего ухода... Как вы думаете, кто это сделал?

— Конечно же, генерал, — удивленно промолвил Мур. — Я думал, вы знаете.

— Почему вы так считаете?

— Как почему? Вы же знаете, что произошло. Моя роль сводилась к тому, чтобы вместе с Энн воспроизвести для родителей сцену изнасилования. Я собственными глазами видел там генерала, вскоре Энн нашли задушенной... Кто еще мог это сделать?

— Что Энн ожидала от приезда родителей? — спросила Синтия. — Она вам об этом ничего не говорила?

Мур задумался.

— Мне кажется, Энн ожидала... Она не очень представляла, что они будут делать, но не могли же родители бросить ее и уехать. Волей-неволей они подошли бы к ней, увидели бы ее стыд и позор. Им пришлось бы не только физически снять с нее узы, но и психологически освободить ее и себя. Вы меня понимаете?

— Понимаю вашу мысль, — кивнула Синтия.

— А по мне — от такой теории свихнуться можно, — произнес я.

— И все-таки она бы сработала, если бы приехала миссис Кемпбелл, — возразил мне Мур. — Во всяком случае, дело не кончилось бы трагедией.

— Знаем, куда ведут благие намерения психиатров.

Мур не счел нужным ответить мне и обратился к Синтии:

— Вы не могли бы подвинуть стакан? Умираю от жажды.

Синтия подвинула к нему стакан с молоком. Он взял его обеими руками и одним долгим глотком выпил. Мы молчали, пока Мур смаковал молоко, словно это был любимый им херес со взбитыми сливками.

— Энн не делилась с вами подозрением, что отец может приехать один, впасть в ярость и покончить с ней? — спросила Синтия.

— У нее этого и в мыслях не было. В противном случае я ни за что не согласился бы... не согласился бы с ее планом.

Я не знал, правда это или ложь. Об этом знали только двое. Один из них мертв, другой, сидевший сейчас передо мной, мог и солгать, чтобы уменьшить свою вину. Сам генерал, естественно, догадывался, что он почувствует, если дочь бросит ему вызов, но не мог признаться в этом даже себе, не то что мне. Впрочем, это уже не имело значения.