Алексей Костарев - Жопа

— Володька, не расходись. Давай, правда, бросим?

— Бросай! Бросай и проваливай! А я, выходит, не за хрен собачий четверых укокошил! По приколу, выходит!

Сталкеровскую тираду прервал донёсшийся со стороны склада звук, который не мог быть ничем иным, кроме как звуком падения тела.

— Молодец, — пробурчал Федя. — Довёл девку до обморока.

Это могло бы показаться обмороком, если бы Никину шею не обвивал неумелой петлёй один из дядь-васиных кабелей. К счастью, гвоздь в потолке оказался хлипким, да и вбит был едва-едва.

— Давай воды! — крикнул Федя, расслабляя петлю.

— А я начну делать искусственное дыхание.

Но искусственное дыхание не потребовалось — Ника отделалась шишкой на затылке и двумя синяками, доказав, что вешаться тоже уметь надо.

— Отпустите меня, — жалобно попросила она, потирая синяк.

— Куда — на тот свет? — взъярился Сталкер. — А по морде не дать?

— Да тихо вы! Сдурели оба! Один несёт чёрт-те что, другая вешаться вздумала — филиал психушки!

— Да уж, похоже на то — какой-то психоз коллективный, — Сталкер уселся на пол. — Надо всем крыши чинить, иначе мы либо друг друга поубиваем, либо по-перевешаемся.

— Вы бы оделись хоть, для начала, — предложил Федя. — На вас смотреть холодно.

Сталкера и вправду трясло, но едва ли от холода.

— Ладно, пошли шмонать мой гардероб, — сказал он, помогая Нике подняться.

Вскоре из пыльного чемодана были извлечены две пары вполне хипповских джинсов, помимо них Нике достались маечка с лозунгом «Рок без наркотиков» и стройотрядовская куртка, а Сталкеру — когда-то считавшийся белым свитер и пиджак с большой заплатой на спине.

— Классно выглядите, — заметил Федя. — Герои эпизода на вокзале — студентка и алкаш. Ого, а к нам, похоже, гости!

С торчащей из кармана бутылкой и вяленым лещом в руке в монтажную впёрся совершенно пьяный мужик. Икая и покачиваясь, он тупо осмотрелся, после чего безо всякого «здрасьте-пожалуйста» вопросил:

— Эй, а где здесь общественный туалет?

Почему-то эти слова вызвали у всех, включая Нику, припадок истерического смеха.

— Туалет с другой стороны, — давясь смехом, ответил Сталкер, — а здесь — похоронная контора.

— Я ссать хочу, — объявил мужик.

— Тебе же сказали — вали отсюда, иначе охрану позовём. И ширинку застегни.

Мужик ушёл.

— И чего мы радуемся, идиоты? — спросил Федя, когда смех, наконец, иссяк. — Ладно, его хоть чуть раньше не принесло!

— Скажи ещё спасибо, что он кривой, как сабля. И, вообще, двери-то запирать надо!

— Когда я пришёл, она уже открытой была!

— Так сходи и закрой, чем языком трепать! И давайте, что ли, сядем, покурим.

… — Володька, а ведь у Юрки с Любкой — дети, — забеспокоился Федя, тщетно разыскивая брошенные очки. — Они-то теперь как?

— Там ещё какая-то тётка есть. А, если что, так у нас государство доброе. Накормит-оденет, выучит на слесарей, на дворников или на воров. Проп а сть не даст. Меня вот тревожит, что Юрку искать начнут.

— Здесь его искать не будут. Он ведь никому не говорил, что «порнухой» занимается — стеснялся. Любка вообще думала, будто он до сих пор на киностудии ишачит — снимает «документалки» про ветеранов. Да куда ж я очки-то девал?

— Вон там они, на видике, — сказала Ника и безо всякого перехода произнесла:

— Отпустите меня. Это я во всём виновата.

— Ну, конечно! — Сталкер по привычке забегал из угла в угол. — Исступлённое чувство вины на фоне маниакально-депрессивного психоза! Ни в чём ты не виновата, а насчёт «отпустите» — так тебя с твоей поехавшей крышей на полметра отпускать нельзя. Вот фильм закончим — крышу я тебе починю. Утащу автостопом на юг, или, лучше, в наши леса. Я такие места знаю — обалдеешь! Крыша сразу на другую сторону съедет.

— А я вернусь в журналистку, — сказал Федя, напяливая очки. — Достало меня высокое порноискусство. Побаловался — и хватит.

— Ты прав. Доснимем — и уйдем со студии. Я, к тому же, план романа набрасывать начал. Денег, конечно, литераторством много не заработаешь, зато реализация полнее. И спокойнее. Ника, а ты чем займёшься?

Та пожала плечами.

— Слушай, у меня есть идея. Поехали со мной в деревню — я тут объявление видел, в Гниловке домик почти даром отдают. Ты будешь хозяйство вести, а я — колоть дрова и стучать на машинке. Ты как?

Ника снова ограничилась пожатием плеч.

— Это что, предложение руки и сердца? — засмеялся Федя.

— Ну, не то, чтобы, но… А, если наскучит, — продолжал Сталкер, — придумаем очередную безумную авантюру. Займёмся шоу-бизнесом или раскачаемся на маленькое рекламное агентство — будем рекламировать лифчики и шампуни от перхоти. Тихо, мирно и без нелегалки.