Жан-Марк Сувира - И унесет тебя ветер

«Надо бежать».

Чуть не падая в обморок, захватил еще пачку бумажных салфеток и полотенце. Со всей возможной скоростью протер, как ему казалось, все места, которые трогал.

«Надо бежать».

Когда человек открывал дверь, держась за ручку полотенцем и выглядывая в глазок, не вернулись ли полицейские, телефон звонил в сорок пятый раз.

«Надо бежать».

Он пошел было вниз, потом взлетел обратно протереть звонок, на котором, возможно, остался его отпечаток. Проклинал себя за то, что забыл латексные перчатки. Ну вот и входная дверь, за ней — спасение! Он внимательно прислушался к звукам на улице и ясно услышал, как полицейские ведут разговор с соседкой, как та вставляет в замок подъезда ключ…

В полной панике он оглянулся и увидел в углублении за столбом у лестницы несколько детских колясок. Он бросился туда, спрятался за ними в тени от столба и затаился.

«Надо бежать».

Соседка говорила по мобильному. На миг отняла телефон от уха и шепнула полицейским: «Это дочь господина Лежандра».

— Так его телефон долго звонил, вы не клали трубку? Ну да, он дома! Со мной двое полицейских. Они звонили в дверь, ваш отец не открывал. Мы обошли улицы кругом, но его не встретили. Даю вам полицию.

Соседка передала телефон Ингрид.

— Мы с коллегой сейчас у двери дома. Стоим там уже с четверть часа, нам никто не открывает, и мимо никто не проходил. Вы согласны, чтобы мы взломали дверь? Прекрасно. Будем с вами на связи. — Ингрид вернула телефон.

— Она согласна на взлом? — спросил Себастьен.

— Да, только вызову Мистраля. Давай поднимемся, посмотрим, что там за дверь. Думаю, сложностей быть не должно.

— Если старик умер или очень плох, дочери придется приехать. Вы знаете, где она живет?

Соседка закрыла глаза и задумалась.

— Простите, пожалуйста, у меня от этих переживаний в голове все перепуталось. Она живет в глуши, в Эссонне, часах в полутора езды от Парижа. Как называется деревня, я не помню, но вы позвоните — она сама скажет.

Человек сидел, скорчившись, зажав уши, чтобы не слышать больше этого неотвязного «надо бежать». Но шаги полицейских и соседки, поднимающихся к квартире Леонса Лежандра, он расслышал. Левый глаз весь горел, покраснел, слезился. Человек встал, затаив дыхание, приоткрыл дверь на улицу, проскользнул в нее, придержал, чтобы не хлопнула, и решил пойти по улице вверх, к бульвару Сен-Мишель, чтобы не нарваться на полицейские команды, которые непременно должны скоро прибыть. Он поправил бейсболку и надел солнцезащитные очки, защищающие от чужих взглядов. Бежать удалось.

Ингрид ненадолго отошла вызвать сыскную бригаду, закрыла мобильник и подошла опять. Они стояли перед дверью Леонса Лежандра.

— Я говорила с Мистралем, он направляет сюда коллег из округа с инструментом. Они взломают дверь более-менее чисто. Если Лежандр в квартире и умер естественной смертью, коллеги этим и займутся, если это убийство — остаемся здесь и вызываем всех, кого надо. Если его нет дома — мы в этом убедимся. В любом случае Мистраль вызывает криминалистов.

Себастьен Морен вышел на улицу поджидать полицейских из местного участка.

В конце улицы человек присел между двух припаркованных машин и долго блевал — преимущественно желчью. Он утерся бумажками и выкинул губку в уличный водосток. Чуть выше он швырнул в урну полотенце. Наконец зашел в бар напротив Люксембургского сада, снял очки и пошел в туалет вынуть из носа клочки бумаги. Кровь остановилась. Он долго еще обмывал лицо холодной водой, чтобы хоть как-то вернуть себе человеческий облик.

Его лицо, сохранившее печать страха, было ужасно, но он этого не видел, избегая глядеться в зеркала напротив и по бокам, умножающие его облик до бесконечности. Это уже совершенный ужас. Он лихорадочно ощупывал карманы, пока не нашел то, что считал своим последним оружием, — нейролептик, который поможет не развалиться совсем, хотя и не более того.

Выйдя из туалета, человек сел на диванчик в дальнем углу зала с кондиционером, спиной к огромному зеркалу во всю стену. Голову он держал опущенной, чтобы не увидеть своего отражения. Его пробила дрожь, которую он скрывал, утирая лицо как будто от сильного пота. Когда официант поставил первое пиво, он опять утирался, чтобы не было видно брызнувших слез. Проглотил две таблетки, залпом запил их пивом и немедленно заказал еще одно. Он не думал, что бежать будет так тяжело.

Выпив пять пива, человек вышел из бара и двинулся к мосту по бульвару Сен-Мишель, совершенно не слыша звуков. Через солнцезащитные очки рассматривал прохожих и чувствовал, что на него тоже поглядывают. Каждые десять метров оборачивался, нет ли хвоста. Но никого не было, и он от этого ощущал чуть ли не разочарование.