Джеффри Дивер - Могила девы

Оутс удалился на пятьдесят футов. Он шел медленным и ровным шагом. Поттер взглянул на Тоби; тот кивнул и нажал кнопку на панели компьютера.

— Так ты поклонник «Макдоналдса», Лу? Биг-маки у них самое лучшее.

— А тебе-то откуда знать? — насмешливо спросил Хэнди. — Готов спорить, ты ни разу не ел под Золотыми арками. [27] Эмблема «Макдоналдса» — желтая буква М с закругленными верхними кончиками — напоминает сдвоенные арки.

Анжи подняла вверх два больших пальца, и Поттер удовлетворенно кивнул. Хороший знак, если преступник, захвативший заложников, обращается к переговорщику. Значит, процесс перенесения успешно идет.

— Ошибаешься, Лу. Ты получаешь то, что я дважды ел на прошлой неделе. За исключением «фритос». И коктейль был не шоколадный, а молочный. Ванильный.

— А я думал, что хитрованы из ФБР вроде тебя каждый вечер наедаются как гурманы: бифштекс, омары, шампанское. А потом трахают красивую агентшу, которая работает на них.

— Чизбургер с беконом, вина ни-ни. Да, а вместо секса вторая порция картофеля фри. Люблю картошечку.

В тусклом отражении окна Поттер заметил, что Бадд пристально смотрит на него, и ему показалось, что глаза капитана выражают недоверие.

— Ты такой же толстяк, как эта маленькая жирнячка, которую я держу за ее свинячью руку?

— Не мешало бы избавиться от нескольких фунтов. Может быть, даже больше, чем от нескольких.

Оутс находился в пятидесяти футах от входа в здание бойни.

Поттеру хотелось выведать у Хэнди, что он любит или не любит, но он остерегался вызвать раздражение. Существует философия переговоров, согласно которой нужно держать преступника на грани срыва: бомбардировать паршивой музыкой, морозить или, наоборот, поджаривать место, где он держит заложников. Поттер не доверял такому методу. Он считал: надо быть твердым, но налаживать отношения.

Уж слишком притих этот Хэнди. Что его смущает? О чем он думает? «Мне не хватает контроля над ситуацией, — думал переговорщик. — Но ситуацией не овладеть, если не добиться контроля над ним».

— Слушай, я как раз хотел спросить тебя, Лу. Очень странная погода для июля. Вам там не холодно? Может прислать вам калориферы или что-нибудь в этом роде?

Он представил себе ответ: «У нас под рукой столько тел, что не замерзнешь». Но Хэнди отреагировал иначе:

— Может быть. А какая температура будет ночью?

Опять очень логично и обыденно. Но за этими словами подразумевалось намерение выдержать долгую осаду. Это давало Поттеру шанс отодвинуть сроки некоторых ультиматумов преступника. Он написал эти соображения на листе бумаги и подвинул Лебоу, чтобы тот внес их в компьютер.

— Как мне сказали, будет ветрено и прохладно.

— Я подумаю.

Прислушиваясь к голосу Хэнди, Поттер решил: он говорит очень здраво. Что из этого следует? Иногда слова Хэнди — чистая бравада, а иногда он напоминает торговца страховыми полисами. Переговорщик скользнул взглядом по плану здания бойни. К нему было прилеплено двенадцать желтых самоклеющихся листочков. Каждый из них представлял либо преступника, либо заложника. Поттер надеялся, что в конце концов они будут располагаться там, где находятся эти люди, а пока листочки были сдвинуты к одной стороне плана.

— Лу, ты здесь?

— Здесь, а где же еще? Думаешь, еду по I-70 в Денвер?

— Не слышу, чтобы ты дышал.

Хэнди ответил низким, леденящим голосом:

— Это потому, что я привидение.

— Привидение? — эхом отозвался переговорщик.

— Подкрадусь к тебе тихо, как кот, перережу глотку и смоюсь прежде, чем твоя кровь окропит землю. Думаешь, я в этом здании перед тобой, на бойне? Так вот, меня там нет.

— Где же ты?

— Может, подхожу к тебе сзади, к этому твоему фургону. Видишь, я знаю, что ты в грузовике и смотришь из окна. А я — как раз за окном. Или в зарослях буйволовой травы, по которым сейчас идет твой человек, и собираюсь отрезать ему яйца, когда он поравняется со мной.

— А может, это я на бойне с тобой, Лу?

Молчание. Поттер подумал: сейчас он рассмеется.

Хэнди рассмеялся — громко, от души.

— Много положил мне «Фритос»?

— Много. Обычные и барбекю.

Стиви Оутс был уже возле здания.

— Ну вот, пора стричься и бриться… Ко мне идет гость.

— Включаю видео, — прошептал Тоби, притушил в фургоне свет, и все повернулись к экрану, на который передавалось изображение с камеры над правым ухом Стиви Оутса. Картинка была нечеткой. Дверь бойни позволяла видеть лишь несколько футов внутреннего пространства — искаженные отблесками света механизмы, трубы, стол. Единственный человек в кадре — Джойслин, вернее, ее силуэт с поднятыми к лицу руками.