Энн Райс - Царица проклятых

– Где? Ну скажи же мне – где?

– Прислушайся, – ответил Арман. – Оглянись вокруг сам. От них не скрыться.

«Дочь Маарет... Джессика... – Это мысленное послание застало Хаймана врасплох. – Защити дочь Маарет... Любыми путями сумей выбраться отсюда!»

Он поднялся, изо всех сил напрягая слух и зрение. И вновь прислушался к голосу Мариуса. Мариуса, пытающегося докричаться до неопытных ушей Вампира Лестата, который чистит перышки за сценой перед разбитым зеркалом. Что это значит – дочь Маарет, Джессика, тем более что эти слова, без сомнения, относятся к смертной женщине?

И вновь неожиданное сообщение сильного, но открытого разума: «Позаботься о Джесс. Любыми средствами останови Мать...» В действительности сами эти слова не прозвучали – скорее, это было похоже на проблеск чужой души, на искрящийся поток мысли.

Хайман медленно обвел глазами противоположный балкон, заполненный людьми главный зал... Где-то в отдаленной части города бродил один из старейших, исполненный страха перед царицей и жаждущий увидеть ее лицо. Он пришел, чтобы умереть, но в последний момент все же узнать, как она выглядит.

Хайман закрыл глаза, чтобы отогнать видение.

И внезапно до его слуха вновь донеслось: «Джессика, моя Джессика». И вдруг этот проникнутый душевной болью призыв заставил его вспомнить Маарет! Перед его мысленным взором неожиданно возник окутанный любовью образ Маарет – такой же древней и белой, как и он сам. Тело пронзила нестерпимая боль. Он откинулся на спинку кресла и слегка опустил голову, а потом опять взглянул поверх стальных перил, уродливых переплетений черных проводов и ржавых круглых светильников: «Где ты?»

Там, вдалеке, у противоположной стены, Хайман увидел наконец того, кто был источником этих мысленных посланий. Это было самое древнее существо из всех, кого ему доводилось встречать: гигант нордического типа, закаленный и хитроумный, в одежде из недубленой коричневой кожи, с развевающимися соломенными волосами и маленькими, глубоко посаженными под тяжелыми бровями глазами, придававшими его лицу выражение мрачной задумчивости.

Великан следил за хрупкой женщиной, отважно прокладывавшей себе путь сквозь заполнившую главный зал толпу. Джесс, смертная дочь Маарет.

Хайман пригляделся к ней повнимательнее, и ему показалось, что он сходит с ума. Он просто не мог поверить своим глазам! Сходство было настолько поразительным, что он прослезился: те же, что и у Маарет, длинные медно-рыжие волосы, вьющиеся и густые, та же высокая, хрупкая, как у птички, фигура, те же светящиеся умом и интересом ко всему окружающему зеленые глаза. Не обращая внимания на то, что ее со всех сторон толкают, она с любопытством оглядывала зал.

Профиль Маарет. Кожа Маарет – при жизни она походила на внутреннюю поверхность ракушки: такая же бледная и едва ли не светящаяся.

И словно наяву возникло перед глазами видение из прошлого: кожа Маарет под его собственными темными пальцами. Когда, насилуя ее, он отворачивал лицо Маарет в сторону, кончики его пальцев случайно коснулись нежных век. А еще через год ей вырвали глаза, он присутствовал при этом и вспоминал, какова ее кожа на ощупь. Пока не подобрал сами глаза и...

Он содрогнулся и почувствовал резкую боль в легких. Память не собиралась ему изменять. Ему никогда не избавиться от этого кошмара, никогда не стать счастливым клоуном, лишенным воспоминаний.

Дочь Маарет, что ж. Но как такое могло произойти? Через сколько поколений неустанно передавались эти черты, чтобы вновь с такой силой проявиться в этой маленькой, хрупкой женщине, которая, судя по всему, стремилась подобраться вплотную к расположенной в конце зала сцене?

Однако вскоре он пришел к выводу, что ничего невозможного в этом, естественно, нет. Эту женщину двадцатого века и тот давний день, когда он надел царский медальон и спустился по ступеням трона, чтобы совершить царское насилие, разделяют примерно триста поколений. Может быть, даже меньше. Иными словами, лишь малая толика той толпы, что собралась здесь сегодня.

Гораздо более удивительно, что Маарет знает своих потомков. А эту женщину она знала. Вампир-великан немедленно это подтвердил.

Хайман проник в разум древнего гиганта. Маарет жива. Маарет – хранитель своей смертной семьи. Маарет – воплощение безграничной силы и воли. Маарет не дала своему светловолосому слуге никаких объяснений относительно сна о близнецах, но послала его сюда с приказом спасти Джессику.