Энн Райс - МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ

Я молча кивнул и поднялся на ноги, чтобы дать ему возможность с чистой совестью оставить меня одного. И только тогда обратил внимание, что галстук мой на месте, пальто застегнуто и тоже покрыто снегом, а руки совершенно чистые.

Снегопад, хоть и не сильный, по-прежнему продолжался. Самый красивый снегопад, какой я только видел.

Я прошел сквозь вращающуюся дверь в отделанный плиткой холл и остановился у входа в бар. Оттуда мне было хорошо видно место, где мы только что беседовали и где на стойке все еще стоял бокал Роджера. За исключением того, что нас там уже не было, ничто в зале не изменилось. Бармен со скучающим видом разговаривал с кем-то и, похоже, не обратил внимания на то, что происходило вокруг; хотя он, наверное, все же заметил, как я поспешно, спотыкаясь, бросился прочь и выскочил на улицу.

«Беги! - кричала во мне каждая частица души. - Но куда бежать? Подняться в воздух? Не поможет! Оно мгновенно догонит тебя. Лучше оставайся на холодной земле».

«Ты забрал Роджера! Неужели ты преследовал меня только ради этого?»

Вероятно, я произнес эти слова вслух или сделал какое-то движение, потому что бармен вдруг поднял голову и посмотрел в мою сторону. Нет, вряд ли, я просто стоял и плакал. А рыдающий мужчина не может не вызвать интерес, тем более если этот мужчина такой, с позволения сказать, как я, - ведь наши слезы окрашены кровью. Надо бежать! И чем скорее, тем лучше!

Я повернулся и вновь вышел на заснеженную улицу. Скоро наступит утро. Так стоит ли мне бродить по холоду и тем самым продлевать свои страдания? Не разумнее ли отыскать подходящую для отдыха могилу и уснуть?

- Роджер! - не переставал я звать со слезами в голосе, время от времени вытирая рукавом мокрое лицо. - Кто ты, проклятое существо? - взывал я что есть мочи, и эхо отдавалось от стен окрестных домов.

«…Проклятое существо…» - донеслось до меня, и вдруг… Я вновь услышал несвязный гул голосов. Я пытался противостоять этому существу. Лицо! Его лицо… Недремлющий разум и ненасытный характер! Нет, я не должен позволять сбить себя с толку, я не должен предаваться воспоминаниям!

В одном из домов распахнулось окно, и чей-то голос сердито велел мне заткнуться и убираться прочь.

«Все, хватит, - приказал я себе. - Не пытайся восстановить в памяти прошедшее. Иначе ты окончательно лишишься и разума, и сознания».

Перед моим мысленным взором неожиданно возник образ Доры, и мне показалось, что я вот-вот рухну прямо здесь, посреди улицы, дрожа от ужаса и бормоча какую-нибудь бессмыслицу в ответ на расспросы любого, кто подойдет и попытается мне помочь.

А это было самое плохое, самое отвратительное, самое ужасное, что могло бы со мной случиться.

Но что выражало лицо Роджера в тот последний момент? Я даже не уверен, что это вообще можно назвать выражением. Что я прочел в его глазах? Умиротворение? Невозмутимый покой? Понимание? Или это были всего лишь глаза призрака, теряющего остатки жизненной энергии? Глаза призрака, отдающегося во власть другого призрака?

Оказывается, я громко плакал и вопил на всю улицу. Но осознал это, лишь когда со всех сторон до меня стали доноситься окрики смертных, требовавших, чтобы я немедленно заткнулся.

Я шел и шел вперед.

И вот наконец остался в одиночестве. Я продолжал плакать, хотя теперь уже тихо. Впрочем, улица была пуста, и никто не мог меня услышать.

Еле переставляя ноги, согнувшись почти пополам, я продолжал путь. Рыдания душили меня, я не мог их сдержать, но вокруг не было ни души, и потому никто меня не видел и не слышал. Я жаждал восстановить в памяти все последние события, но не смел, ибо боялся, что не выдержу нервного напряжения и рухну посреди дороги, О Роджер! Роджер!… Боже мой, я едва сдерживался, чтобы в порыве своего чудовищного эгоизма немедленно не помчаться к Доре, не броситься перед ней на колени и не признаться в том, что натворил… «Это моих рук дело! Я убил его!…» - хотелось крикнуть мне.

Где я? Кажется, в центре города, В одной из витрин промелькнули норковые шубы. Снег мягко падал, нежно касался моих ресниц… Я размотал кашне и тщательно вытер лицо, чтобы уничтожить следы кровавых слез.

Увидев ярко освещенный отель, я нерешительно вошел внутрь.

Заплатив за номер наличными, я добавил щедрые чаевые и попросил не беспокоить меня в течение суток, после чего отправился наверх, тщательно запер на засов дверь, задвинул шторы, отключил отвратительно вонявший обогреватель, заполз под кровать и провалился в сон.