Марек Краевский - Пригоршня скорпионов, или Смерть в Бреслау

— Вы опоздали на полчаса. Так что времени у нас мало.

Леа говорила медлительно, растягивая слоги. Слегка покачивая бедрами, она подошла к тахте. Возникало впечатление, будто пройти эти два метра было свыше ее сил. Она тяжело села и узкой ладонью поманила к себе Анвальдта. Он с некоторой осторожностью приблизился к ней. Резким движением она привлекла его к себе. Казалось, будто она никогда не закончит несложную операцию по расстегиванию брюк. Анвальдт прервал ее старания, склонился над ней и взял в руки ее маленькое личико. Она с удивлением смотрела на него. Зрачки у нее были расширенные, чуть ли не на всю радужную оболочку. Тени подчеркивали бледность и болезненность лица Леи. Она дернула головой, стараясь вырваться из ладоней Анвальдта. Рукав пеньюара сполз к плечу, открыв следы свежих уколов. Анвальдт почувствовал, что окурок обжигает ему губы. Он выплюнул его и попал в большой фаянсовый таз. Окурок зашипел в остатках воды. Анвальдт снял пиджак и шляпу и уселся в кресло напротив Леи. Лучи предвечернего солнца просачивались сквозь розовые шторы и плясали на стене.

— Фройлен Фридлендер, я хочу поговорить с вами о вашем отце. Всего несколько вопросов…

Голова Леи свесилась на грудь. Она оперлась локтями на бедра и, казалось, уснула.

— Зачем это вам? Кто вы?

Анвальдт скорей угадал, чем услыхал эти вопросы.

— Меня зовут Герберт Анвальдт, я — частный детектив. Я веду расследование убийства Мариетты фон дер Мальтен. Я знаю, что вашего отца заставили взять на себя это преступление. И знаю все то вранье, что нагородил Вайнсберг, он же Винклер.

Он замолчал. В горле так пересохло, что не было никакой возможности говорить. Анвальдт встал, подошел к раковине в углу студии и долго пил воду прямо из крана. Затем снова вернулся в кресло. Выпитая вода мгновенно испарялась через кожу. Тыльной стороной ладони он вытер пот со лба и задал первый вопрос:

— Кому-то нужно было свалить вину на вашего отца. Возможно, как раз убийцам. Скажите мне, кому было выгодно сделать из вашего отца преступника?

Леа медленно-медленно убрала волосы, падавшие ей на глаза. Она молчала.

— Несомненно, Моку, — сам себе ответил Анвальдт. — За поимку «убийцы» он получил повышение. Но трудно подозревать криминальдиректора в подобной наивности. А может, убийцы баронессы — те, кто направил его к вам? Барон фон Кёпперлинг? Нет, это невозможно по естественным причинам. Ни один гомосексуалист не способен за четверть часа изнасиловать двух женщин. Кроме того, назвав ваш магазин как место приобретения скорпионов, барон сказал правду. Так что на заранее обдуманный план это не похоже. Короче говоря, вашего отца Моку подставил некто, знавший, что барон когда-то покупал у вас скорпионов, а также знавший о болезни вашего отца. И этот «некто» в лице вашего отца нашел идеального козла отпущения. Подумайте, вспомните. Приходил ли к вам кто-нибудь еще, кроме Мока, чтобы допросить вашего отца насчет алиби? Может быть, какой-нибудь частный детектив вроде меня?

Леа Фридлендер легла на бок и положила голову на согнутую в локте руку. В уголке ее рта дымилась сигарета.

— Если я вам скажу, вы умрете, — тихо рассмеялась она. — Забавно. Я могу приговаривать к смерти.

Она повернулась на спину и закрыла глаза, сигарета выпала у нее изо рта и покатилась по тахте. Анвальдт поймал ее и бросил в фаянсовый таз. Он хотел встать с тахты, но тут Лея повисла у него на шее. Хочешь не хочешь, ему тоже пришлось лечь. Оба они лежали на животе рядом. Щека Анвальдта касалась гладкого плеча Леи. Лея взяла его руку, положила себе на спину и шепнула на ухо:

— Вы погибнете. Но сейчас вы мой клиент. Так что делайте свое дело. Время кончается…

Для Леи Фридлендер время действительно кончилось. Она уснула. Анвальдт перевернул на спину ее безвольное тело и оттянул веко. Глаза у нее закатились. Какое-то время он боролся с желанием. Однако взял себя в руки, встал, снял галстук и расстегнул рубашку до пояса. Так все-таки было чуть прохладнее. Он вышел в прихожую, а затем в единственное помещение, которое он еще не успел осмотреть, — в гостиную с мебелью в черных чехлах. Тут была приятная прохлада — окна выходили во двор. Следующая дверь вела в кухню. Никаких следов прислуги. Стопы грязной посуды и пустые бутылки из-под пива и лимонада. (Что в этом доме делает служанка? Разве что снимается в фильмах вместе с хозяйкой…) Анвальдт взял чистую кружку, набрал в нее воды. Держа в руке кружку, он вошел в комнатку без окон, которой заканчивалась анфилада. (Кладовка? Комната для прислуги?) Почти всю ее занимали железная кровать, небольшой резкой секретер и туалетный столик с лампой на изысканно выгнутой ножке. В секретере стояло с дюжину книжек в зеленых холщовых переплетах. На корешках серебром были вытиснены названия. Но одна из них была без названия, и это заинтересовало Анвальдта. Он раскрыл ее. То оказалась толстая тетрадь, до половины записанная крупным округлым почерком. На первой странице каллиграфическим почерком было выведено: «Лея Фридлендер. Дневник». Анвальдт разулся, лег на кровать и погрузился в чтение. Нет, то был не настоящий дневник, скорей, недавно записанные воспоминания о детстве и отрочестве.