Роберт Ротенберг - Старая ратуша

Задачей второго офицера на месте совершения убийства являлось обеспечение сохранности. Это напоминало защиту песчаного замка от бури, потому что каждую секунду мелкие детали и улики могли пропасть подобно разносимым ветром песчинкам. Он бросился вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки, но пуленепробиваемый жилет, оружие, рация и еще килограмма четыре амуниции дали о себе знать. «Не рвись», — урезонил он себя и стал продвигаться через ступеньку. Достигнув третьего этажа, он вошел в нужный ритм.

Отдежурив четыре ночи подряд, Кенникот и Беринг уже собирались домой на четырехдневный отдых, и тут раздался экстренный вызов. Они находились через дорогу, прогуливаясь по крупному продовольственному торговому центру, который готовился к дневному приему покупателей.

Добравшись до шестого этажа, Кенникот почувствовал, что взмок. До этого вызова ночь проходила довольно спокойно. В Риджент-парк тамил откусил у жены часть уха, но когда они туда приехали, женщина заявила, что упала на осколок стекла. В Кэбиджтауне в трейлер супружеской пары гомосексуалистов вломился вор и оставил на их персидском ковре экскременты. Несовершеннолетняя проститутка заявила, что ее ударил по лицу старый алкаш, предоставлявший ей жилье в обмен на ежедневные сексуальные услуги. Затем она предложила эти услуги Кенникоту. Одним словом, рутина.

К десятому этажу Кенникот уже дышал тяжело. Поступив на службу три с половиной года назад, он отказался от многообещающей карьеры молодого юриста в одной из ведущих адвокатских фирм города. Все удивлялись: почему? За год до этого был убит его старший брат Майкл. И когда следствие зашло в тупик, он принял решение поменять адвокатскую мантию на полицейский жетон.

«Это именно то, чем я хотел заниматься», — убеждал он себя мысленно, вновь перепрыгивая через две ступеньки.

— Это Кенникот, — сообщил он по рации Норе Беринг. — Поднимаюсь на одиннадцатый.

— Принято. Криминалисты, следователи и еще куча народу уже в пути. Я отключила лифты. По лестнице никто не спускался. Выключи рацию. Это поможет тебе войти бесшумно.

— Понял. Выключаю.

Кенникот влетел в дверь на двенадцатом этаже и остановился. Перед ним тянулся длинный коридор. Он поворачивал — видимо, к лифту и второй половине этажа. Белеющие настенные светильники приглушенно освещали желтоватые стены. В этой части этажа была лишь одна квартира.

Кенникот осторожно направился к двери с табличкой 12А. Она была наполовину открыта. Глубоко вдохнув, он толкнул дверь, распахивая ее до самой стены, и одновременно достал пистолет. Шагнув вперед, он оказался в длинной просторной прихожей со светлым деревянным полом. Стояла тишина. Казалось нелепым вот так вломиться в эту фешенебельную квартиру с пистолетом наготове подобно ребенку, играющему «в преступников» во дворике на лужайке.

— Полиция Торонто, — громко произнес Кенникот.

— Мы в малой столовой для завтраков — она в глубине квартиры, — раздался мужской голос с ост-индским акцентом. — А покойная дама — в той ванной, что в прихожей.

Заглянув за входную дверь, полицейский медленно двинулся дальше. В прихожей глухо раздавался стук его шагов по деревянному полу. Где-то посередине, с правой стороны, была приоткрытая дверь. Там горел свет, и он увидел полоску белого кафеля. Кенникот не надел перчатки, и ему пришлось толкнуть дверь локтем.

Помещение оказалось небольшой ванной комнатой, и дверь распахнулась почти до самой стены. Он сделал два шага вперед. В ванне, широко открыв глаза, лежала женщина с иссиня-черными волосами. Ее лицо было почти таким же белым, как ванна. Она не шевелилась.

Он попятился к выходу, стараясь ничего не задеть.

— Мы здесь, — вновь донесся ост-индский голос.

Сделав еще несколько шагов в глубь прихожей, Кенникот очутился в большой кухне-столовой. Справа от него на стуле с каркасом из кованого железа молча сидел Кевин Брэйс, известный радиоведущий. Он держал керамическую кружку. На нем были потрепанные тапочки и изношенный халат, глухо запахнутый на шее. Благодаря неухоженной бороде и коронным большим старомодным очкам в проволочной оправе его невозможно было не узнать. Брэйс даже не поднял головы.

Сидящий напротив Брэйса смуглый мужчина почтенного возраста, в костюме и при галстуке, перегнувшись через стол, наливал ему в кружку чай. Над столом между двумя мужчинами нависала разноцветная лампа от Тиффани, похожая на огромный пузырь. Под лампой стояла тарелка с остатками нарезанных апельсинов. Кенникот обратил внимание на их красный цвет.