Дэн Браун - Утраченный символ

Пока давние друзья обнимались, Беллами закрыл входную дверь. Щелкнул тяжелый замок, и Кэтрин наконец почувствовала себя в безопасности. Из глаз брызнули слезы, но она смогла овладеть собой.

Лэнгдон крепко стиснул ее в объятиях.

— Все хорошо, — прошептал он. — Все хорошо.

«Потому что вы меня спасли, — хотела сказать Кэтрин. — Он уничтожил мою лабораторию… всю мою работу! Годы исследований взлетели на воздух».

Она бы рассказала Роберту все, но не могла даже толком вдохнуть.

— Мы найдем Питера. — Низкий голос Лэнгдона отдавался у нее в груди и успокаивал. — Обещаю.

«Я знаю, кто это сделал! — хотелось закричать Кэтрин. — Убийца моего племянника и мамы!»

Но не успела она вымолвить и слова, как тишину библиотеки нарушил неожиданный шум.

Со стороны вестибюльной лестницы донесся грохот — как будто на плиточный пол свалился большой железный предмет. Лэнгдон замер.

Беллами шагнул вперед. Выражение лица у него было зловещее.

— Уходим. Сейчас же!

Кэтрин в растерянности побежала за Лэнгдоном и Архитектором в знаменитый читальный зал, где ярко горел свет. Беллами быстро запер внешние двери, затем внутренние, и они подошли к столу в середине зала, на котором стоял расстегнутый кожаный портфель. Рядом лежал маленький сверток — Беллами схватил его и положил в портфель рядом с…

Кэтрин оцепенела.

«Пирамида?!»

Она видела каменную пирамиду впервые, но вся сжалась от страшного открытия. Кэтрин Соломон смотрела на предмет, причинивший ее семье столько боли…

«Та самая пирамида».

Беллами застегнул портфель и отдал Лэнгдону.

— Не выпускайте его из виду.

Мощный взрыв сотряс внешние двери зала. Послышался звон разбитого стекла.

— Сюда! — Беллами испуганно развернулся и подбежал к абонементному столу: восемь конторок расположились вокруг массивного восьмиугольного шкафа. Архитектор указал Лэнгдону и Кэтрин на проем в шкафу. — Полезайте туда!

— Что?! — воскликнул Лэнгдон. — Нас же сразу найдут!

— Скорее! Это не то, что вы думаете.

Малах гнал лимузин на север, в сторону Калорама-Хайтс. Взрыв в лаборатории Кэтрин получился сверхмощным — счастье, что не зацепило. Последовавший за взрывом хаос помог Малаху беспрепятственно выехать с территории Центра, пока охранник на воротах испуганно орал в телефонную трубку.

«Надо съехать с дороги», — подумал Малах. Даже если Кэтрин не вызвала полицию, взрыв точно привлечет внимание, а голого по пояс мужчину за рулем лимузина трудно не заметить.

Малах провел в подготовке к этому вечеру много лет, и теперь ему не верилось, что момент наконец-то настал. Путь был долог и труден.

«То, что давным-давно началось в боли и унижении… закончится во славе».

Тогда его звали не Малах. Да что там, у него вообще имени не было. «Заключенный № 37». Как и большинство узников страшной тюрьмы «Соганлик», заключенный № 37 угодил в нее из-за наркотиков.

Он валялся в камере — голодный, замерзший, в полной темноте — и мысленно спрашивал себя, когда его выпустят. Новый сокамерник, с которым он познакомился только вчера, спал на верхней койке. Тюремный надзиратель (жирный алкоголик, ненавидевший свою работу и вымещавший злость на заключенных) только что вырубил на ночь освещение.

Около десяти вечера через вентиляционную решетку в камеру донесся разговор. Первый голос заключенный № 37 узнал сразу же — агрессивный визг тюремного надзирателя, взбешенного чьим-то поздним визитом.

— Да, да, вы ехали издалека, понимаю, — говорил надзиратель, — но первый месяц заключенным нельзя ни с кем видеться. Таковы правила. Никаких исключений.

Ему в ответ прозвучал тихий и вежливый голос, насквозь пропитанный болью:

— Мой сын в безопасности?

— Он наркоман.

— С ним хорошо обращаются?

— Нормально, — буркнул надзиратель. — Тут вам не гостиница.

Посетитель замолчал.

— Госдепартамент США потребует экстрадиции.

— Да, да, они всегда требуют. Обычная процедура, на оформление бумаг уйдет пара недель… может, месяц. Смотря по обстоятельствам.

— Каким же?

— Ну… — протянул надзиратель, — у нас нехватка кадров. — Он помолчал. — Конечно, порой заинтересованные лица вроде вас делают щедрые взносы… чтобы ускорить процедуру.

Посетитель не ответил.

— Мистер Соломон, — продолжил надзиратель, понизив голос, — мы всегда рады пойти на уступки такому человеку, как вы. У меня есть связи в правительстве. Если мы поладим, ваш сын будет на свободе… хоть завтра! На него даже в Штатах дела не заведут.