Бойд Моррисон - Новый Ковчег

— Если сумею помочь — нет.

Тайлер знал, что он единственный на «Шотландии-один», кто имел опыт работы в местах авиационных катастроф. Нужно убедить начальника платформы, Роджера Финна, что они не могут ждать, пока береговая охрана пришлет спасательный вертолет. А это нелегко, поскольку Тайлера наняла на работу компания, которой принадлежала платформа, и Финн с трудом терпел его присутствие.

— Следи за ними!

Локке обежал по посадочной площадке в сторону лестницы.

— Куда ты? — крикнул ему вслед Дитц.

— В центр управления!

Сбегая по лестнице, Тайлер на мгновение подумал, что, возможно, ему и не стоит вмешиваться. Это никак его не касалось. Команда нефтяной платформы и береговая охрана наверняка могли бы справиться сами и спасти пассажиров.

Но Тайлер тут же подумал о том, что случится, если он ошибается. Среди волн боролись за жизнь семеро, и среди них Дилара Кеннер, которую он лично пригласил на платформу. Если пассажиры погибнут, а он не сделает всего, что в его силах, их смерть будет на его совести. Даже если никто не будет об этом знать. И тогда ему предстоят новые месяцы без сна, полные мучительных мыслей о том, что он мог бы сделать, но не сделал. Именно воспоминание о тех бессонных ночах заставляло его бежать дальше.

Капитан Майк «Хаммер» Гамильтон выровнял полет ф-16 на высоте в тридцать пять тысяч футов, и его ведомый, лейтенант Фред «Фаззи» Ньюмен лег на параллельный курс. После вылета с авиабазы Марч к востоку от Лос-Анджелеса оба включили полный форсаж, чтобы оказаться над океаном, прежде чем самолет, на перехват которого они шли, пересечет линию побережья. Частный «Боинг-737» с бортовым номером N-384Z был отчетливо виден на радаре Хаммера. Они сближались с относительной скоростью в две тысячи миль в час.

— Две минуты до перехвата, — сказал Фаззи.

— Принято, — ответил Хаммер. — Башня Лос-Анджелес, говорит Калиф-32. Есть связь с целью?

— Нет, Калиф-32. Все так же ничего.

Во время инструктажа Хаммеру сообщили, что полностью прекратилась связь с самолетом, который летел в Гонолулу, но лег на обратный курс, так как несколько пассажиров почувствовали себя плохо. Затем в сообщениях пилота стала звучать все большая тревога. Похоже, всех находившихся на борту, включая экипаж, поразила некая таинственная болезнь.

Сообщения становились все более бессвязными, словно пилот постепенно впадал в безумие. Последнее же сообщение было столь странным, что диспетчер в Лос-Анджелесе воспроизвел его запись для капитана. Столь жутких переговоров по радио он никогда еще не слышал.

«Борт эн-три-восемь-четыре-зет, говорит башня Лос-Анджелес. Ваше последнее сообщение неразборчиво, повторите».

«Я ничего не вижу! — в панике крикнул пилот. — Я ослеп! Ничего не вижу! О господи!»

Хаммер никогда прежде не слышал, чтобы подобное случалось с пилотами.

«Вы на автопилоте?»

«Да, на автопилоте. О господи! Я чувствую!»

«Чувствуете что? Эн-три-восемь-четыре-зет? Что вы чувствуете? Что происходит?»

«Я таю! Мы все таем! Сделайте что-нибудь!» — завопил пилот, словно от чудовищной боли, а затем связь внезапно оборвалась. Это случилось час двадцать минут назад.

— Они пытались снизиться? — спросил Хаммер.

После событий 11 сентября главная задача его авиаотряда Национальной гвардии заключалась в обороне страны. Стандартная процедура состояла в перехвате всех самолетов, с которыми была потеряна связь. В случае каких-либо признаков того, что самолет захвачен террористами и может быть использован как оружие, не оставалось иного выхода, кроме как его сбить. Но судя по тому, что слышал капитан, вряд ли это был тот случай. Ни один террорист не мог заставить пилота вести себя подобным образом.

— Нет, — ответил диспетчер. — Они не меняли ни курс, ни высоту.

— Принято. Перехват через одну минуту. Ты его слышал, Фаззи. Когда окажемся рядом, облетим вокруг и ляжем на параллельный курс. Посмотрим, что нам удастся увидеть.

Хаммер заметил вдали ярко-голубой «Боинг-737», который быстро заполнил собой все стекло кабины. Они промчались мимо и заложили вираж, сбросив скорость наполовину, после чего поравнялись с «Боингом» — Хаммер с левого борта, Фаззи с правого.

— Башня Лос-Анджелес, — сказал Хаммер, — мы перехватили цель. Она летит прямо и горизонтально на высоте тридцать пять тысяч, скорость пятьсот пятьдесят узлов, курс ноль-семь-пять.

Оставаясь на этом курсе, самолет должен был пролететь прямо над Лос-Анджелесом.