Бойд Моррисон - Новый Ковчег

— Что случилось? — спросил Локке у переводчика.

— Священник очень беспокоится, — сказал Чирнян. — Он спрашивает, что вы сделали.

— Думаю, мы просто отперли дверь.

Тайлер пригляделся к выступавшим из стены камням. За исключением маленьких зарубок, они были гладко обтесаны со всех сторон и точно входили на свое место. Наружная сторона спилена и покрыта штукатуркой, создавая впечатление, что камни являются неподвижной составляющей стены.

Подойдя к алькову, Тайлер увидел, что его боковая стена сдвинулась, но лишь едва заметно. Он навалился на нее плечом, и угол алькова со скрежетом повернулся на центральной оси, открыв отверстие слева. Тайлер посветил фонариком в темноту. Вниз уходили ступени. В нос ударил затхлый запах. Слева виднелся механизм, закрывавший дверь.

Как и думал Тайлер, это оказался примитивный каменный штырь — деревянный давным-давно рассыпался бы в прах. Два камня, которые на него нажимали, были соединены друг с другом, и по принципу рычага нажатие на любой из них вызывало лишь давление на штырь, не позволяя ему повернуться. Но при одновременном нажатии давление уравновешивалось, и штырь не только выталкивал наружу другие камни, но и отодвигал от двери еще один камень, обычно не позволявший ей открыться.

Чтобы снова запереть проход, нужно было лишь закрыть дверь, а затем втолкнуть на место четвертый и седьмой камни. «Четвертый и седьмой камни от алькова закрывают». Тайлера восхитило, насколько искусен этот примитивный механизм.

— Что ты видишь? — спросила Дилара.

Локке вспомнил, зачем они сюда пришли.

— Там лестница. Мы нашли камеру.

Грант и Дилара тоже включили фонарики, а Чирнян и отец Татилян взяли свечи из темницы.

Тайлер спустился на десять ступеней, а затем, повернувшись направо, увидел еще двадцать. Вероятно, потребовался целый год, чтобы вырубить их в песчанике.

Спустившись вниз, он оказался в еще одном круглом помещении, вдвое большем, чем темница, и остановился, увидев, что находится на стене перед ним. Карта. Осветив ее фонариком, Локке различил тщательно прорисованные очертания горы Арарат. Несколько мест на карте были отмечены точками, а рядом шли строчки текста, похожие на те, что были в найденных отцом Дилары свитках.

Луч фонарика упал на конец текста у подножия стены, и Тайлер увидел ногу в ботинке. Он провел лучом вдоль тела, пока тот не упал на высохшее оскаленное лицо — результат медленного разложения в сухом климате. Судя по коричневому одеянию на мумифицированных останках, это был пропавший послушник.

Священник и переводчик уставились на тело, широко раскрыв глаза. Тайлер услышал, как вскрикнула Дилара. Странная реакция, учитывая, что откапывание человеческих останков составляло часть ее работы. Повернувшись, он увидел, что она смотрит не на тело послушника, а на другое, примерно в таком же состоянии.

Этот труп был одет в джинсы, рубашку и куртку цвета хаки. Судя по седеющим волосам, по крайней мере, лет пятидесяти с лишним. На полу рядом с ним лежали блокнот и авторучка. И тут Тайлер понял, кто это.

В тусклом свете, падавшем на лицо Дилары, он увидел выражение ужаса на ее лице и услышал тихий голос:

— Папа?

Дилара опустилась на колени рядом с отцом. Тайлер присел рядом, положив руку ей на плечо. Он хорошо знал, каково это — когда не успеваешь сказать любимому человеку все, что хотел, прежде чем тот ушел навсегда. Единственным утешением было то, что она могла, наконец, облегчить свою душу. Положив ладонь на руку Тайлера, женщина беззвучно плакала, сотрясаясь от рыданий.

— Мне так жаль, Дилара, — сказал Локке.

Она кивнула, но промолчала.

Все остальные отошли в сторону, насколько позволяло узкое пространство, чтобы Дилара могла дать выход своему горю. Пол был покрыт пятнами засохшей крови, и Тайлер увидел, откуда она. Обе ноги Арвади пробиты пулями, еще одна попала в живот. Смерть его получилась нелегкой. Тайлер поднял выпавший из руки Арвади блокнот. Похоже, тот что-то писал в нем, когда его настигла смерть. Почерк выглядел неровным, совершенно не похожим на гладкий курсив на других страницах блокнота.

Записка состояла всего из трех строк, шедших наискосок через страницу, словно их писали в темноте, как оно, видимо, и было. Последняя обрывалась. Видимо, Арвади умер, не успев ее дописать.

«Меня убил Себастьян Элрик. Стрелял в меня, чтобы попасть в Ковчег.

Не говорите ему, где настоящий вход. Он забрал Амулет Яфета.