Стюарт Вудс - Фантомы

— Есть идея, — предложил кто-то. — Почему бы не пригласить этого гея к нам сюда на турне и не провести по коридорам в качестве ищейки? Бьюсь об заклад, что обычный голубой из МИ-5 сразу найдет себе подобных коллег-разведчиков за неполный рабочий день.

В ЦРУ не обращали особого внимания на сотрудников-гомосексуалистов, в отличие от британских коллег, которые старались избегать подобных кадров.

Рул пересмеивалась вместе со всеми, но ей это уже наскучило. Она являлась новым главой Службы советского анализа, самым юным из глав служб, и теперь она думала, что бы посущественнее выбросить на стол.

— Кто-нибудь еще? — спросил сегодняшний председательствующий, поскольку началось ерзанье и посматриванье на часы. Он-поймал ее взгляд:

— Рул?

Все угомонились. Кэтрин Рул была единственной женщиной в зале; она уже не первый год появлялась на совещаниях ДВА в качестве заместителя главы отдела; коллеги иногда находили ее нудной и упрямой в отстаивании своих взглядов, но она была блестящим аналитиком и на совещания, как правило, приходила с хорошим материалом. Она была высокой, с каштановыми волосами, и большинство мужчин-коллег считали ее привлекательной, сталкиваясь с ней по делам службы, но она была в разводе с Саймоном Рулом, недавно ставшим заместителем директора управления Операций. Это отпугивало наиболее робких коллег-мужчин, а с нахальными она сама неплохо справлялась. Как правило, ссылаясь на занятость. У нее был маленький сын и все проблемы матери-одиночки, помимо загруженности работой, которая, очевидно, поглощала ее без остатка.

Рул поднесла к проектору на конце стола упаковку слайдов и зарядила их в аппарат.

— У меня тут есть кое-что, правда, не знаю зачем, но хотелось бы, чтобы вы покопались в памяти. Я хочу понять, что мы знаем о двух советских типах.

Она включила проектор и нажала кнопку пуска. На экране появилась цветная фотография темноволосого молодого человека в хорошо пошитом твидовом костюме. Он сидел на скамеечке в парке и, казалось, интересовался только проходящими мимо двумя девушками в очень коротких юбках.

— Лондон, — сказал кто-то. — Шестидесятые годы. Эти юбки я встречал там везде.

— Не устаю удивляться широте твоего кругозора, Гарри, — сказала Рул. — Ты с ним работал?

— Гм. — вмешался другой голос. — Н-да, как же его имя? Рой как-то там...

— Фирсов, — сказал кто-то еще.

— Очень хорошо, джентльмены. Ты же, Гарри, только что признался в том, что мы и предполагали: когда ты бываешь в Лондоне, то больше интересуешься мини-юбками, чем КГБ.

— Ну да, это Фирсов, — сказал, оправдываясь, Гарри. — Ничего в нем особенного нет. Мы следили за ним время от времени. Казалось, что он больше поглощен Лондоном бурных шестидесятых, чем шпионажем за кем-нибудь.

— Ну так ты, Гарри, должен знать о нем много, — напомнила о себе Рул. — Позвольте мне всем вам освежить память. Рой Фирсов — мы так и не узнали его отчество — прибыл подкормиться-установленным порядком в советское посольство в Лондоне с шестьдесят восьмого по шестьдесят девятый год. Его прикрытием была должность советника по культуре и по спорту, в основном по спорту; он никогда не выказывал особого пристрастия к опере или балету. Гарри прав, он не был нами замечен ни в одной операции. Кажется, большую часть времени он посвятил тому, чтобы научиться быть настоящим англичанином. Он был на всех просмотрах кинофильмов; если он шил костюм, то ни много, ни мало, а у Хантсмана; ботинки — от Лобба; рубашки от Тарнболла и Ассера. Он появлялся в Эскоте [3], стрелял куропаток в Шотландии, ходил под парусом у Коуз-Уик. Свою родословную он не без успеха представлял идущей от польских аристократов, в общем, больший англичанин, чем сами англичане. Принимали его хорошо. Единственной известной нам его разведывательной акцией было появление без приглашения в Карлтон-клубе, где он почти ежедневно обедал в течение трех последних месяцев пребывания в Лондоне.

— Это клуб тори?

— Да. И они ни разу не остановили его. Каждый думал, что он член клуба. Один из наших людей, которого однажды туда пригласили отобедать, чуть не подавился супом, когда опознал старину Роя. А Фирсов ему даже откровенно подмигнул. Наш человек никогда не рассказывал об этом.

— Это потрясающе, — сказал кто-то с неподдельным восхищением.

— После шестьдесят девятого мы не уделяли ему много внимания. Он вновь возник в семьдесят втором году, на мюнхенской олимпиаде в качестве заместителя руководителя делегации — а на самом деле как офицер КГБ — женской гимнастической сборной. Он прибыл туда прямиком из Кельна, с олимпийской регаты, где выиграл бронзовую медаль в гонках яхт класса «Звездный».