Джонатан Нэсоу - Двадцать семь костей

Или она не будет этого делать? Когда ты молода и тебе всего восемнадцать, или двадцать восемь, или даже тридцать восемь, ты можешь бросить все, чтобы начать жизнь сначала. Но в пятьдесят? «Перестань, — думала она, — возможно, на этот раз стоит рискнуть».

Это было чудесное воскресное утро неподалеку от старого крапауда. Сердце Доусон учащенно билось, она согрелась под одеялом в кровати Холли — прошлым вечером Доусон снова сидела с детьми и опять осталась на ночь. Она притворилась спящей, когда Холли легла в кровать в половине третьего, на этот раз даже не приняв душ.

Доусон не винила ее за это. Сама она приняла душ в десять часов — в это время у входа в крапауд дежурил Майами Марк с дробовиком через плечо. Жители Кора патрулировали территорию всю ночь. Они привязали фонари к тамариндам и установили вокруг поляны факелы.

В девять часов Доусон выскользнула из-под москитной сетки. Через несколько минут Холли присоединилась к ней в соседней комнате, соблазнившись запахом свежего кофе. Они развернули стол, сели друг против друга и стали переговариваться шепотом. Сначала они обсуждали Человека с мачете. Прошлой ночью это была тема номер один — слухи о нем уже расползлись по всему острову. Но после того, как она была исчерпана, Холли перевела разговор на Пандера.

— Наш новый сосед дежурил около ворот, когда я возвращалась домой ночью, — сказала она. — Знаешь, о чем мы говорили?

— О превратностях любви?

Холли присвистнула и провела рукой над головой, показывая Доусон, что та не угадала.

— Нет, о тебе. Он сказал, что ты самое замечательное, что есть на свете, после белого хлеба.

— Правда? — Доусон покраснела.

— Да. Ты ведь еще не спала с ним?

— Мы только поцеловались на прощание.

Холли поморщила нос, как будто ее подруга призналась в том, что ест червей.

— А что тебе не нравится? — спросила Доусон. — Он добрый, умный, внимательный…

— Но его не назовешь мужчиной из девичьих грез.

— Внешность не главное, моя дорогая. По сравнению с моим лучшим любовником Пандер выглядит просто как Брэд Питт. А если уж на то пошло, то самый плохой любовник в моей жизни был очень похож на Брэда Питта.

— Значит, ты собираешься?

— Что собираюсь?

— Спать с ним.

— Это не твое дело.

— Да ладно, скажи.

— На данный момент я колеблюсь. Сорок против шестидесяти.

— И что ты имеешь против?

— Он полицейский.

— А за?

— Он чертовски здорово целуется.

В субботу вечером новые соседи Пандера помогли ему вытащить из сарая для должников матрац из пенокартона и спальный мешок, а затем отнести их в мансарду. Потом они дали ему спираль для отпугивания москитов, которую он закрепил на подоконнике у изголовья кровати. По окончании дежурства Пандер крепко уснул, а когда проснулся в воскресенье утром, спираль уже сгорела дотла, а предрассветное небо было серым. Он приподнялся на локтях и увидел, как звезды зажигаются и гаснут на горизонте, а потом из мглы перед ним возник луг, широкий, мокрый и зеленый, с дождевым деревом посередине, усыпанным росой, сверкавшей, как битое стекло.

Через тонкие стены дома он чувствовал наступление рассвета. Это было сродни наркотическому кайфу, только без марихуаны. «А я ведь могу привыкнуть к этому, — подумал он, снова укладываясь и пытаясь взбить круглую диванную думочку, которую использовал вместо подушки. — Влюбиться в хорошую женщину, например, в Доусон, установить спутниковую антенну. Мне будет несложно здесь освоиться».

Пандер снова уснул. Второй раз его разбудил мочевой пузырь. «В удобствах на улице тоже есть свои преимущества», — подумал он и, надев одолженный у Джулиана халат и взяв свою дорожную сумку и одно из полотенец, которые дала ему Зигги, направился в крапауд.

Человек, представившийся ему вчера как Хитрец Роджерс, стоял около раковины. «Наверное, он только что закончил чистить зубы», — решил Пандер. Густую, как у капитана Каценджаммера, [9] Капитан Каценджаммер — персонаж газетных комиксов. бороду этот мужчина, судя по всему, давно не брил.

— Вы привыкнете к запаху, — крикнул Роджерс, когда Пандер вошел в одну из кабинок. — И не волнуйтесь по поводу навозных угрей. Они редко выбираются на поверхность.

Усаживаясь на холодное деревянное сиденье унитаза, Пандер уверял себя в том, что навозных угрей не существует, но его задница была другого мнения.

Если верить табличке, прикрепленной на фасаде здания, первую лютеранскую церковь построили в 1750 году, в то время как белая колокольня с открытым куполом в григорианском стиле, обитая махагони, была возведена в 1798-м.