Олег Насобин - Бенвенуто

Французские официальные лица устроили из продления документов для студентов какой-то невыносимый кошмар. Бюрократические проволочки с выдачей видов на жительство во времена правления клана Саркози длились по много месяцев, это стало нормой. Обращаться за визой во французское посольство в Москве — вовсе безумие и ненужная нервотрепка. Слишком долго и слишком сложно все у них там. Проще получить визу любой другой страны Шенгенского соглашения и путешествовать по ней.

Словом, это был ад. Уже вечер четверга. Что делать? Ведь я не могу лететь сам и не могу послать никого другого с картиной: в Россию ее должен ввезти иностранный резидент, иначе она не попадет под режим временного ввоза. Русских знакомых, при этом иностранных резидентов, готовых сорваться прямо завтра для перевозки картины, у нас не было. Иностранцам, например Стефани, нужна виза в РФ, и мы никак не успеем ее оформить.

Я лежал в своей спальне, смотрел в потолок и напряженно думал. Никаких вариантов не просматривалось. И тут мой сын, которому все-таки стало стыдно, по своей инициативе договорился со своим студенческим другом Евгением Т. Женя — гражданин Румынии и Молдовы, следовательно, имеет право приезда в Россию без виз. Он живет и учится в Париже.

Сын спросил у него, не хочет ли он посмотреть на Красную площадь и попутно кое-что отвезти в Москву? Женя сразу согласился, собрался, сел в скоростной поезд и двинулся из Парижа к нам, на Юг.

Я не держал с ним связь по телефону, и поэтому «оборотни» его не засекли. Евгений приехал в Ниццу из Парижа в пятницу вечером. Я дал ему инструкции, купил билет на его имя, и в субботу он должен был вылетать. Никакой связи через электронные средства мы по-прежнему между собой не поддерживали.

Картину для поездки мы вынули из рамы и упаковали в коробку из-под гигантской книги, на которой написано: «Жан Кокто».

Коробку Евгений взял под мышку, она выглядела скорее как большая книга, но никак не картина. А раму упаковали со всей тщательностью, профессионально, в большой картонный короб, проложенный изоляционным материалом, чтобы сдать в багаж.

Напомню, весьма дорогой билет на имя сына был куплен на воскресенье. Мы не сдавали его, и потому «оборотни» ждали нас в аэропорту только завтра.

В аэропорту Женя благополучно прошел регистрацию на московский субботний рейс и сдал большую коробку с рамой в негабаритный багаж. Проходить секьюрити-чекинг там, где обычно все пассажиры «Аэрофлота» его проходят, то есть недалеко от зоны «В» терминала 2, мы не стали.

Вместо того прошли в другое крыло аэропорта, в зону «А», и именно там Евгений с неприметной коробкой прошел секьюрити. Оттуда он по общему внутреннему коридору залов ожидания вылетов перешел обратно в зону «В» и там пересек границу.

Мы не ставили своей целью обойти возможную засаду таможни, так получилось случайно. В зоне «В» в этот день отчего-то была слишком большая очередь на секьюрити-чекинг. Хотя, надо сказать, именно на пункте контроля безопасности пассажиров обычно дежурит таможня, наблюдающая за выездом из страны. Удобство выбора этой точки для негласного контроля багажа состоит в том, что на экране монитора видны все пожитки пассажира, вся его ручная кладь и содержимое карманов, которые опустошаются перед проходом через рамку. Так что возможно, засада все-таки была, но не сработала.

И вот когда Евгений уже благополучно прошел последний барьер и паспортный контроль, он вдруг ни с того ни с сего по собственной инициативе послал мне СМС: «Все хорошо, я уже в самолете, картиной никто не интересовался».

Вот это был сюрприз. Всем сюрпризам сюрприз. «Оборотни» сразу засекли эту СМС и наконец всполошились. Вылет рейса «Аэрофлота» тут же задержали на полтора часа.

Службы аэропорта перерыли трюм лайнера и нашли багаж Евгения — большую, тщательно упакованную коробку, по внешнему виду напоминавшую упакованную картину. Они сняли ее с рейса, очевидно руководствуясь инструкциями, полученными дистанционно, и потом отпустили самолет восвояси. Лайнер улетел, а с ним Евгений и портрет, который он на самом деле бережно держал в руках.