Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство

Коста глянул на экран компьютера.

— Да где угодно.

Лабиринт катакомб держал исследователей в плену в своем каменном чреве в глубинах холма. Лудо Торкья вел группу вперед, таща Алессио за тонкую руку. Остальные двигались следом, все больше и больше пугаясь и запутываясь с каждым следующим шагом.

Через несколько минут Гуэрино здорово расшибся о какой-то выступ, порезал руки и выпустил петуха. Тот улетел во тьму, вереща, словно насмехаясь. Абати был этому только рад, а вот Торкья совершенно взбесился. Перед ними теперь стояли более серьезные задачи, чем принесение в жертву какой-то птицы. Забрались глубоко под землю, ориентиров нет… А единственный человек, который мог их спасти, Джорджио Браманте, несомненно, придет в не меньшую ярость, чем Лудо, как только узнает, что тут произошло.

Дино Абати прекрасно знал, что он будет кричать, когда вернется. Это было понятно.

«Алессио! Алессио! Где ты?»

И это казалось странным уже само по себе. По мнению самого Алессио, прошло уже минут тридцать, как отец оставил его в одиночестве в этом большом зале, своего рода вестибюле при входе в катакомбы. И чем Джорджио занимается все это время? И зачем ему вообще понадобилось тащить сюда Алессио?

Но у диггера не было ни времени, ни сил, чтобы думать над этими вопросами. Ему было не очень хорошо. Голова болела; в том месте, куда Торкья ударил камнем, толчками била боль. Перед глазами все время вспыхивали яркие разноцветные круги. Теперь все семеро бежали в глубь какой-то адской бездны, освещая путь слабыми фонарями, надеясь, что где-то впереди, в неизведанной путанице подземных коридоров отыщется какой-нибудь другой выход наверх, в светлый мир. Это поможет им всем — может, даже и Алессио — избежать неотвратимого гнева Джорджио Браманте.

Исследователи миновали еще один слепой поворот; едва не падая, побежали, спотыкаясь на крутом спуске. И вдруг перед ними возникла каменная стена. Абати внимательно осмотрелся вокруг и почувствовал, как душа уходит в пятки. В районе митрейона они находились на относительно прилично освоенной человеком территории. Тоннели и небольшие помещения там были вырублены в туфе достаточно аккуратно — видимо, с определенной целью. Здесь же беглецы попали в зону первоначальных разработок, расположенную так глубоко, что ему не хотелось даже думать об этом. Грубо отесанные стены, обломки камней на полу, узкие, все время извивающиеся тоннели, такие низкие, что в них едва удается выпрямиться… все здесь говорило о небрежности древних проходчиков. Да, это не подземный храм тайного культа, где все сделано аккуратно с целью обеспечить полную закрытость от посторонних. Они явно оказались где-то на периферии древних разработок, в проходах, которые в античные времена пробили в самое сердце Авентино. Никто теперь не мог сказать, что находится по соседству, все было неясно, непонятно, так же непонятно, как римским рабам, что надрывались здесь две тысячи лет назад, не представляя, что ждет их впереди: то ли новый коридор будет держаться, то ли погребет под смертельной лавиной камней. Или вдруг откроется естественный водный резервуар — вода кругом, и это означало, что холм внутри никогда не был монолитен, — и тогда ловушка захлопнется и все потонут.

Мальчик споткнулся и упал. И по коридору разнесся его вскрик фальцетом — детский голосок, невнятный крик, который полетел вдаль, то замирая и пропадая, то вдруг обнаруживаясь громким эхом. У Абати возникла надежда, что он вырвется где-нибудь в открытый мир и поведает людям о необходимости заглянуть за ржавые железные ворота возле Апельсинового садика и попытаться выяснить, что там происходит.

— Да ничего ты себе не повредил, — рявкнул Торкья ребенку, рывком поднимая мальчика на ноги и нащупывая упавший фонарь.

Алессио Браманте поднял голову и выругался. Подобных слов от детей такого возраста Абати не слышал никогда в жизни. Да, Джорджио Браманте явно необычный папаша.

У Торкьи расширились глаза:

— Это же игра! Игра, ты, несчастный избалованный маленький ублюдок!

Мальчик стоял неподвижно и молчал, глядя на студентов отца круглыми умными глазами. Взгляд его словно говорил: «Я знаю вас всех, я вас запомню, и вы за это заплатите».

— Лудо, — тихо произнес Абати самым спокойным тоном, на какой был способен. — Это не самая удачная мысль. Мы не знаем, куда забрались. Не знаем, насколько безопасно в этих пещерах. Я в этих делах разбираюсь лучше тебя, лучше знаю и понимаю эти катакомбы, но сейчас не чувствую себя в безопасности, да еще без нужного снаряжения.