Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство

Беатрис не двинулась с места. Лео Фальконе заглянул в квартиру. Маленькая комнатка, битком набитая холстами.

— Вы по-прежнему рисуете? Да, следовало ожидать…

На холстах, насколько было видно, присутствовал один и тот же сюжет. Со всех картин смотрело юное лицо с синими глазами, оно словно бросало вызов всему, что было перед ним, спрашивало о чем-то, а о чем, оставалось только гадать.

— Мне необходимо найти Джорджио, прежде чем он успеет наделать новых глупостей. Кроме того, я хотел бы наконец закрыть дело Алессио. Раньше это сделать было невозможно. Вокруг него… — инспектор некоторое время подыскивал нужное слово, — …подняли слишком много шума. Что весьма печально и достойно сожаления. Но теперь я твердо намерен выяснить, что с мальчиком случилось, и покончить с этим раз и навсегда. С вашего разрешения…

Она что-то сказала, но Фальконе не расслышал. Впрочем, вероятно, это было всего лишь проклятие. После чего хозяйка распахнула дверь пошире, хотя и явно очень неохотно.

— Благодарю вас. — Фальконе поманил Прабакаран за собой.

Беатрис Браманте извинилась и ушла в ванную. Фальконе, Роза и Таччоне уселись на тесный жесткий диван около крошечного обеденного стола. Им была видна смежная спальня и темный открытый дворик за ней. Вся квартирка была меньше гостиной в доме Браманте на Авентино, ее Лео помнил отлично.

— Вы ничего не сказали про полотна, агент, — едва слышно бросил инспектор, стараясь скрыть явный упрек.

— Их тут не было, — ответила Роза, не в силах отвести взгляд от лица, что смотрело с картин с жалобным выражением. — Нет, не так. Я видела их, но они лежали в углу. Не были выставлены, как сейчас. Полагаю, я вызвала приступ воспоминаний.

Фальконе вздохнул. Его выводила из себя манера молодых вечно сразу же делать выводы. Потом вернулась Беатрис Браманте, и Лео с гораздо большим тактом, нежели можно было себе представить полтора десятка лет назад, провел ее через все подробности, которые она затронула утром в беседе с не в меру ревностной Прабакаран. Хозяйка без колебаний пересказала все, не проявив особых эмоций, но выказав точно такой же чисто деловой подход, какой усвоил сам Браманте после исчезновения Алессио. Фальконе напомнил себе, что тогда они являли собой очень преданную друг другу семейную пару.

— А чем вы теперь занимаетесь?

— Работаю на полставки в детском саду. Немного рисую. Просто для себя. Нигде не выставляюсь.

Руководитель группы бросил взгляд по сторонам.

— Извините, но не могу не спросить… Почему вы живете здесь? Почему не на Авентино?

— Адвокаты стоят дорого.

— Но ведь Джорджио признал себя виновным. И судебного расследования не было.

— Он сам так решил. Я пыталась убедить его, что нужно протестовать. И потратила большую часть своих денег на адвокатов, которые считали, что смогут его переубедить. А дом уже и так был заложен, на нем висела куча долгов. Кроме того, когда муж сидел в тюрьме, а сын пропал… — Ее темные глаза обвиняющее сверкнули из-под челки. — Этот дом уже не подходил мне, я ведь практически превратилась в старую деву.

Лео кивнул, соглашаясь.

— И вы развелись. Не против, если я спрошу, чья это была идея? Ваша или его?

— Я против. Но если это поможет побыстрее вас выставить, отвечу. Идея принадлежала Джорджио. Я навещала его в тюрьме раз в неделю, каждую пятницу. Ему это, кажется, было совершенно безразлично. И однажды, примерно через год, он сказал мне, что подал на развод.

— И вы были согласны? — спросила Роза.

— Вы не знаете Джорджио, — ответила хозяйка, еще сильнее стягивая рукава кардигана. — Если он что-то решил…

Фальконе не сводил глаз с самой большой картины. Некоторые из полотен, как ему показалось, были закончены совсем недавно. Одну — мальчик в школьной форме со странной эмблемой на майке, — видимо, писали с натуры. В отличие от остальных она не несла на себе отпечатка трагедии, просачивающейся из-под бешеной мешанины красок.

— У вас есть и другие портреты Алессио. — Это прозвучало отнюдь не как вопрос.

Лицо Беатрис напряглось и застыло.

— О чем вы?

— Ну, мне кажется, что вы предпочитаете писать один и тот же сюжет. Не возражаете?..

Инспектор прошел в крошечную спальню. Там царил полный беспорядок. Под окном стояла пачка холстов, лицом к стене. Лео развернул первые три, потом остановился. Вновь портреты Алессио. Но изображен он был таким, каким стал бы в возрасте лет десяти — двенадцати. А на одном портрете — еще старше. Почти взрослый мужчина, все с теми же тонкими чертами нежного лица, но выражение его было серьезным, почти холодным. Такое же, какое Фальконе видел у Браманте-старшего.