Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство

Коста заставил себя отставить в сторону сомнения насчет Розы, решив, что все это, видимо, проистекает от недостатка у нее должного опыта, и вновь вступил в разговор.

— Так ему предложили вернуться на прежнее место? — удивленно спросил Перони.

— Ну, эти ученые… — Фальконе скривился в гримасе презрения.

По словам Прабакаран, Браманте вышел из тюрьмы, отсидев четырнадцать лет — а ведь его осудили за убийство на пожизненное! — и тут же получил подарок: должность профессора в Ла Сапьенца с индексированным жалованьем и всеми правами университетского преподавателя. В сущности, пожизненную должность. И он от нее отказался.

— И какого черта наш папаша сказал «нет»? — спросил Перони.

Косте это было вполне понятно:

— Потому что имелась другая цель, Джанни. Другое дело. Он начал им заниматься, когда еще сидел в тюрьме. Браманте полагал, что у него…

— Более высокое призвание? — криво улыбнувшись, предположил Фальконе.

— Именно. И наш убийца не желал отвлекаться ни на что другое. Кроме того…

Человек, который столько лет провел в тюрьме, а теперь тщательно планирует расправу над теми, кого винит в гибели сына… Да, такой человек способен на мощные всплески эмоций!

— Возможно, если бы он принял это предложение, то испытывал бы чувство вины, — продолжал Коста. — Вернулся бы к прежней жизни, но все остальное осталось неизменным.

Фальконе посмотрел на Розу:

— Вы с этим согласны?

Она пожала плечами — молодые всегда решительно отвергают подобные предположения.

— Зачем осложнять дело, пытаясь залезть в его мысли? Да и какое это имеет значение?

Коста не удержался и бросил на нее разочарованный взгляд. В ее возрасте он тоже считал, что расследование дела сводится к сбору фактов и соблюдению всех процессуальных норм и предписаний. Лишь с возрастом и опытом до него начала доходить более тонкая и более существенная истина: мотивы преступления и личность преступника имеют не менее важное значение, а при отсутствии твердых улик являются единственными ниточками, которые могут привести следователей к раскрытию дела.

— Прошу прощения, — раздраженно бросила молодой следователь. — Это же совершенно ясно! Он прекрасно знал, что намерен предпринять. И не желал, чтоб ему хоть что-то мешало. Иначе зачем наш фигурант взялся за работу, которой занимался после тюрьмы?

— Какую именно? — спросил Перони.

— Ту же, которой время от времени занимался, еще сидя за решеткой. На бойне. Работал на одного торговца мясом со здешнего рынка.

И замолчала, давая коллегам время переварить услышанное.

— Забойщиком лошадей он трудился, — добавила она. — Я почти забыла, что такие еще существуют.

Так это же в Тестаччо, отметил Коста. В одном из самых старых центральных районов Рима, где еще живет рабочий класс. Менее чем в километре от места, где они сейчас находились, располагалась старая бойня — огромный комплекс зданий, который сейчас, после многих лет забвения и запустения, городские власти намерены передать художникам. Теперь забой скота происходит совсем в другом месте, в отдаленных предместьях, а мясницкие лавки по-прежнему остаются здесь, на узких улочках этого квартала, на оживленном рынке, где Роза Прабакаран и нашла нынче утром смотрительницу церкви Успения Святой Марии. И дешевая квартирка Браманте тоже находится неподалеку. Сейчас ее тщательнейшим образом обследуют и изучают эксперты-криминалисты на предмет улик, не слишком бросающихся в глаза. Вовсе не таких, как пачка фотографий, которая могла его привести к Лео Фальконе. «Ну, это нам вряд ли здорово поможет, — решил Коста. — Браманте исчез, спрятался в каком-нибудь убежище, которое, несомненно, приготовил заранее. Он же умный, хорошо организованный и осторожный человек. Уж это понятно. Такого едва ли будет легко найти».

— А где живет его жена? — спросил Ник.

Прабакаран занервничала.

— В трех кварталах отсюда. Только напомню — бывшая жена. Они развелись вскоре после того, как его посадили.

— Каким бы этот Браманте ни был умницей, — заметил Коста, — все же трудно поверить, что все это он мог проделать в одиночку. Когда наш убийца освободился окончательно — еще куда ни шло. Но когда его отпускали на день под честное слово… Как ученый мог убивать тогда? Ему понадобились бы машина, деньги, информация…

— Это не его жена, — уверенно ответила Прабакаран. — Я утром разговаривала с Беатрис Браманте, после того как проводила домой старуху смотрительницу. Минут пять поговорили. И этого было вполне достаточно.