Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство

К ее неудовольствию, дверь в крипту оказалась открытой. И там, внутри, тоже горел свет, знакомый желтоватый отсвет, пробивавшийся наверх из подземной пещеры.

Это зрелище привело хранительницу в ярость. Она терпеть не могла, когда свет жгли попусту. Электричество нынче так дорого обходится! Однако прежде всего следует понять, что тут произошло, и решить, стоит ли звонить в полицию.

Может, там все еще кто-то есть — прячется среди ее любимых скелетов и затевает что-то недоброе. Подобная мысль не приходила Бенедетто в голову до того момента, пока смотрительница не прикоснулась к старой и влажной, наполовину осыпавшейся штукатурке стены коридора.

И все же зачем кому-то взламывать замок и забираться в пустую церковь, давно лишившуюся всякой святости? Странно и нелепо, решила она. И тут услышала странный запах, показавшийся ей знакомым. Запах рынка в Тестаччо, маленького местного рынка рядом с виа Мастро Джорджио, где каждое утро покупала еду: салат и овощи, а также небольшой кусочек мяса в одной из лавок с ярко-красными витринами, торгующих свининой и говядиной, крольчатиной и ягнятиной. А в одном малопосещаемом уголке продавали и конину, которую в нынешние времена покупали одни старики.

Хранительница не стала выключать свет. Наверное, из-за этого запаха. Вместо этого Орнелла спустилась на три ступеньки по узкой разбитой лестнице. Вполне достаточно, чтобы заглянуть в крипту, заполненную аккуратными рядами серых костяков.

А между ними виднелось кое-что еще. Нечто блестящее в свете ламп, на первый взгляд знакомой формы, но как будто изуродованное, претерпевшее некие метаморфозы, после чего превратившееся в источник тухлой, всепроникающей вони, тут же застрявшей у нее в ноздрях.

Когда Бенедетто наконец выбралась на улицу, бормоча как умалишенная и пытаясь привлечь прохожих, она понятия не имела, сколько времени провела в крипте и что в действительности там делала.

Люди смотрели на нее. Все. Покупатели и продавцы. Все.

«Я не сумасшедшая! — хотелось ей крикнуть. — Не сумасшедшая!»

Смотрительница не могла припомнить, как выбралась с площади Албании, стремясь оказаться на рынке, или сколько времени на это потребовалось. По меньшей мере час. Так ей, во всяком случае, показалось, если судить по часам на рынке, которые сейчас показывали пять минут двенадцатого. Где-то по пути, как ей опять-таки казалось, она присела и даже отключилась на некоторое время, прямо как местный пьяница, перебравший дешевой граппы. [17] Итальянская виноградная водка.

Потом Орнелла наконец разглядела за вершиной холма ряды мясницких лавок, где на крюках висело мясо, свежее, еще теплое — ярко-красная плоть, желтовато-белый жир, вены и артерии, прочие внутренности, — разделанное и целые туши; изредка маленькие поросячьи головы.

Рынок всегда был для нее местом радости и удовольствия, с самого детства. Ароматы цветов смешивались тут с солоноватыми запахами рыбных рядов, сицилийские апельсины лежали рядом с прилавками, где продавали свежую моцареллу из буйволиного молока, причем по ценам, которые вполне могли себе позволить небогатые люди.

До этого момента смотрительница никогда не находила ничего странного в том, что именно продают в мясных рядах, но сейчас ей сразу же припомнилось увиденное в крипте и запах, который там стоял. Орнелла отвернулась от мясных рядов и попыталась отрешиться от запаха свежеразделанной плоти. Бенедетто пару раз глубоко вдохнула, освобождаясь от ароматов рынка и опасаясь, что ее вот-вот стошнит.

Так она и болталась неопределенный период времени, пока смотрительницу наконец не выслушали. Нашлась все же добрая душа — знакомая добрая девушка, торговавшая на рынке овощами. Она выслушала отрывочный и маловразумительный рассказ, потом усадила хранительницу церкви и угостила крепким кафе с коньяком, прежде чем позвонить в полицию.

И когда Орнелла наконец пришла в себя и подняла глаза, обнаружила перед собой темнокожую молодую женщину, наверное, индианку, которая внимательно смотрела прямо в лицо с выражением заботы и любопытства в глазах.

— Меня зовут Роза Прабакаран. Я из полиции.

— В церкви… — только и сумела вымолвить очевидица ужасного, не зная, с чего начать.

Молодая женщина-полицейский кивнула — уверенно и твердо, отчего хранительнице сразу стало легче.

— Мы уже в курсе дела, синьора. — Прабакаран огляделась вокруг, стараясь не задерживать взгляд на мясных лавках. — Я только что оттуда.