Алексей Антонов - Ёж

— Не слышит он тебя, — призывные крики Миши оборвал резкий мужской голос, — орать можешь до посинения, результата не будет. — Из-за сопки вышел недавний их знакомый, с которым они виделись в Еже. Как, бишь, его звали? Кажется, Тимофей Степанович.

Миша развернулся на голос и направил карабин на пришельца.

— Спокойно, малец, мы тут с вами в одной лодке застряли, и дергаться промеж себя не стоит. — Несмотря на то, что смертельно опасное оружие смотрело ему прямо в грудь, он был спокоен, как удав, заглотивший бандерлога.

— В этом Тимофей Степанович прав. — Обойдя сопку с другой стороны, появился второй охотник, в отличие от напарника, он держал свой карабин не на плече, а в руках, и ствол смотрел прямехонько между глаз Сандаля. — Не надо дергаться, и опусти свою игрушку, в таком состоянии можешь дел наворотить, потом жалеть будешь.

Девчонки стояли на вершине сопки, совершенно не понимая, что происходит и чего ожидать от двух охотников, появившихся уже в который раз — в самый подходящий момент, только на этот раз возникал вопрос: для кого он, этот самый момент, был подходящим?

Миша опустил карабин и звонко щелкнул предохранителем. Сергей, тот, что держал его на прицеле, опустил оружие и облегченно вздохнул: — Вот и славненько.

— Ваш этот Боря в тайгу сунулся? — Тимофей Степанович прислонился к ближайшему стволу, заправски выщелкнул из пачки «Беломор» папиросу и закурил, распространяя неописуемый аромат на всю тайгу.

— Да, — коротко ответил Миша.

— Балбес ваш Боря. Можешь не орать, не доорешься. — Он отлепился от ствола и посмотрел на своего напарника. — Говорил ведь я им, не суйтесь сюда, нет, полезли.

— Самого-то что сюда потащило? — Седой сплюнул и посмотрел на девчонок. — Девочек жалко, красивые, шельмы. — Он развернулся и пошел прочь от черной линии тайги, которую поглотил вечный мрак.

— Да подождите вы, что все это значит? — Миша направился за Сергеем со стойким намерением остановить его и разузнать обо всем поподробнее, аборигены явно знали, что тут происходит, и могли ответить на многие вопросы.

— А то и значит, малец, нет больше вашего Бори и кликать его уже бестолково. — Слова Тимофея Степановича звучали как приговор, не подлежащий обжалованию. — Прибрал его Еж, и дело с концом. — Он направился за своим товарищем. Миша остановился на том месте, где застигли его жестокие слова, он почувствовал слабость в руках и ногах, карабин сам по себе опустился на землю, негромко звякнув о какой-то торчащий камень.

— Что ты, как девица, позеленел? — Тимофей остановился, глядя на Сандаля. — Уводи девок отседова, сейчас он поймет, что вы не сиганете за своим Борькой, и сам попрет, мало не покажется. — Словно в подтверждение его слов, граница сросшейся черной тайги с противным хрустом двинулась вперед, она словно прыгнула, захватывая новые территории, поглощая их. Секунду назад она была метрах в десяти от Миши, теперь же их разделяли сантиметры.

— Двигай, тебе говорят, не стой на месте! — прикрикнул на него Седой. — И вы не стойте истуканами, шевелитесь. Сожрет ведь и не подавится. — Он выразительно посмотрел на девчонок, повторять дважды не пришлось, они похватали свои рюкзаки и припустили за новыми знакомцами, которым все местные диковинки были привычны, словно утренняя зубная паста на щетке.

Миша подхватил карабин, быстро взобрался на вершину сопки, накинул на себя свой рюкзак и рюкзак пропавшего друга. На душе скребли кошки, где-то в глотке щекотала тысяча маленьких кошачьих лапок и предательские слезы наворачивались на глаза. Он не мог осознать до конца отсутствие Миллениума, он не хотел верить в то, что его друга сожрала тьма, которая сделала очередной рывок и проглотила половину сопки, на которой он стоял.

— Да чего же ты там застыл — ходу! — Тимофей Степанович уже кричал во всю глотку, а тьма сделала еще один шаг, и Сандаль оказался среди непроглядного мрака. Рюкзак, висевший за спиной, застрял между стволами деревьев, второй в руке он попытался вытащить меж двух стволов, но щель была настолько узкая, что, казалось, в ней с трудом помещается его рука. Он бросил ношу, оставив при себе только карабин, и с диким воплем рванулся к свету. Невероятный холод пронзил все его тело миллиардом иголок, казалось, в один миг он преодолел бескрайние пространства и оказался в холодном вакууме космоса. Граница света и тьмы была совсем рядом, он обрывал на себе одежду о жесткую кору деревьев, чувствуя, что невидимые руки хватают его, пытаясь утащить во тьму, к его другу, который, видимо, чувствовал то же самое за секунды до своего исчезновения. Он сам не понял, в какой миг оказался за пределами этой дикой пляски смерти, объединившейся с самим дьяволом, чтобы пожирать свежие человеческие души. Чистый теплый воздух наполнил его легкие, и он рванул с места к темным фигуркам друзей, мелькавшим среди лесных исполинов — обычных деревьев, не окутанных смертельной тьмой. Позади хрустела тайга, смерть шагала по пятам, неукротимая, не знающая устали, жаждущая его душу. Она словно отметила Мишу и теперь не хотела расставаться с ним. Минут через пять он уже мчался по окраинной улице города, девчонки вместе с охотниками стояли в самом ее конце. Он сделал последнее усилие, оставляя позади черную тайгу, которая остановилась у городской черты и, казалось, злобно взвыла, оставшись без добычи.