Тесс Герритсен - Ученик

— Осторожнее голову! Она отваливается!

— О боже!

Риццоли и Корсак молча наблюдали за тем, как доктора Йигера укладывают на одноразовую простыню. Труп окоченел, застыв в позе под прямым углом, и санитары долго спорили, как разместить его на носилках.

Риццоли вдруг заметила обрывок чего-то белого, валявшийся на полу — там, где только что находился труп. Она присела на корточки и подняла заинтересовавший ее предмет, оказавшийся осколком фарфора.

— Разбитая чашка, — сказал Корсак.

— Что?

— Рядом с жертвой были чашка и молочник. Похоже, упали у него с коленей или что-то в этом роде. Мы их уже упаковали, чтобы исследовать на предмет отпечатков. — Он заметил ее недоуменный взгляд и пожал плечами. — Не спрашивайте меня.

— Символический артефакт?

— Да. Ритуальное чаепитие для мертвеца.

Риццоли смотрела на крохотный осколок фарфора, который лежал у нее на ладони, и размышляла о том, что бы все это могло значить. Она чувствовала, как растет в груди тяжелый ком. И всплывает ощущение чего-то до боли знакомого. Перерезанное горло. Связанные скотчем конечности. Ночное вторжение через окно. Сонная жертва или жертвы, застигнутые врасплох.

И пропавшая женщина.

— Где спальня? — спросила она. Ей совсем не хотелось видеть спальню. Она боялась увидеть ее.

— Отлично. Я как раз хотел, чтобы вы ее посмотрели.

Коридор, который вел к спальне, был увешан черно-белыми фотографиями. Но это были не привычные портреты улыбающихся супругов. На снимках застыли обнаженные женские тела, а лица их обладательниц оставались в тени или прятались от объектива. Вот женщина обнимает дерево, и ее гладкая кожа трется о шершавую кору. Женщина сидит, наклонившись вперед, и ее длинные волосы каскадом падают на голые бедра. Женщина простирает руки к небу, ее тело блестит от пота после интенсивной тренировки. Риццоли остановилась перед одной из фотографий:

— А ведь это одна и та же женщина.

— Да, это она.

— Миссис Йигер?

— Похоже, они тут всякими извращениями занимались, не находите?

Риццоли уставилась на безупречное тело Гейл Йигер.

— Никаких извращений я тут не вижу. По-моему, красивые фотографии.

— Да уж, ничего не скажешь... Спальня здесь. — Корсак жестом указал на дверь.

Она остановилась на пороге спальни. Королевских размеров кровать была в полном беспорядке, как будто супругов спешно выдернули из постели. На ворсистом розовом ковре отпечатались две дорожки, которые тянулись от кровати к двери.

— Их обоих волокли от кровати, — тихо произнесла Риццоли.

Корсак кивнул:

— Преступник нападает на них, спящих. Каким-то образом подавляет их сопротивление. Связывает по рукам и ногам. Волочит по ковру в коридор, а там уже тащит по деревянному полу.

Поведение убийцы сбивало ее с толку. Она представила, что он стоит там, где она сейчас, и смотрит на спящую пару. Сквозь незашторенное окно в спальню проникало достаточно света, так что он без труда мог определить, где мужчина, а где женщина. Сначала он подошел к доктору Йигеру. Логично было бы в первую очередь нейтрализовать мужчину, оставив женщину на потом. До этого момента Риццоли было все ясно. Как убийца подбирался к жертве, как нападал. Но что она не понимала — так это его дальнейшие действия.

— Зачем было их тащить? — недоумевала она. — Почему он не убил доктора Йигера прямо здесь? К чему было убирать их из спальни?

— Я не знаю. — Корсак жестом пригласил ее пройти внутрь. — Здесь все уже сфотографировано. Можно заходить.

Она неохотно вошла в комнату и, стараясь не ступать на темные отметины на ковре, приблизилась к кровати. Ни на простынях, ни на одеяле крови не было. На подушке остался длинный светлый волос — должно быть, это подушка миссис Йигер, подумала она. Фотография супружеской пары, стоявшая в рамке на тумбочке, подтвердила ее предположение о том, что Гейл Йигер была блондинкой. И весьма миловидной, с голубыми глазами и веснушками на загорелом лице. Доктор Йигер обнимал ее за плечи и излучал уверенность мужчины, сознающего свою физическую привлекательность. Глядя на него, никак нельзя было предположить, что он встретит свою смерть в исподнем, со связанными конечностями.

— Это на стуле, — произнес Корсак.

— Что?

— Посмотрите сами.

Риццоли посмотрела в угол комнаты, где стоял антикварный стул с высокой спинкой. На сиденье была аккуратно сложена ночная сорочка. Подойдя ближе, она увидела ярко-красные брызги на кремовом шелке.