Елена Чалова - Печать света

Вернувшись, он принялся перебирать рюкзак.

— Там кто-то был? — спросила Мири опять усевшаяся на постель.

— Кто-то прошел, да… но, может, местные по делам. Я тут чужой, и мне трудно судить. Но в любом случае нам надо выезжать, как только поднимется туман. Где-то минут через сорок. Так что собирайся.

Выйдя из комнаты, Мири наткнулась на взгляд Андрея. Тот лежал и сонно помаргивал ясными голубыми глазами. Потом увидел у нее за спиной Виктора, бросил взгляд на безупречно застеленную кровать, стоявшую в «мужской горнице», и насмешливо вопросительно вскинул брови.

Мири лишь плечами пожала: не буду я ничего объяснять и оправдываться не стану. Собственно, не за что оправдываться, так что тем более не буду.

Усилиями Виктора они погрузились в машину как раз в тот момент, когда солнце все же высушило туман и весело заискрилось на утренней росе. Однако, несмотря на погожий денек, все как-то подавленно молчали. Даже Михаил Иванович не балагурил. Он долго плескался у рукомойника во дворе, потом, встретившись с Мири глазами, завздыхал, словно надеясь, что в последний момент городские передумают и пойдут тем же маршрутом, что и большинство туристов: к перевалу, любоваться горами, а потом к шаману, слушать бубен, невнятные песни на незнакомом языке и смотреть, как человек со смуглым морщинистым лицом кружится в вихре звуков и ленточек, пока не упадет в изнеможении и не снизойдут на него духи.

Но нет, эти ненормальные решили на свою голову отправиться к Белой колдунье. Ну, так то их дело.

Ехали молча. Местность ощутимо менялась. Следов пребывания человека становилось все меньше. Почти пропали указатели с названиями деревень и турбаз, а Чуйский тракт все вился и вился. Мири и Андрей, открыв рты, смотрели за окно. Ни один из них не назвал бы окружающие пейзажи красивыми. Это банальное открыточное слово не подходило к тому, что явлено было взору людей. Природа здесь не желала красоваться. Она была сама по себе, для себя и ради чего-то большего, чем человек, привыкший считать себя венцом творения. Все, что вздымалось и громоздилось вокруг, не предназначалось для обозрения и использования. Иногда людям удавалось что-то изменить. Они прорубили проход в скалах и назвали его перевал Чике-Таман. Но каждый раз, проходя или проезжая по узкой дороге, любой человек испытывает страх, понимает и признает свою ненужность здесь, в этом краю гор, камней, озер и неба. Крутые склоны, по которым вилась дорога, поросли мхом, кустарником, баданом и таволгой. Михаил Иванович молчал, вцепившись в руль и не убирая ногу с педали тормоза.

Однако после перевала он заметно повеселел, опять принялся болтать и травить байки. Спросил, где они хотят остановиться на обед. Виктор любезно предоставил выбор ему как знатоку местных особенностей.

— Да уж я-то знаю, это точно, — шофер оживился. — Можно в Акташе. Поедим, а там уж и до Красных ворот недалеко. Потом мимо Мертвого озера до перевала Кату-Ярык. Перед самым перевалом, там и будет турбаза. Дорога дальше идет, но вам-то в сторону, да по тропиночке… Переночуем, и завтра — вы налево, я направо, вот и до свидания.

Перспектива эта почему-то так обрадовала Михаила Ивановича, что он даже принялся насвистывать какой-то мотивчик.

Собственно, дальше все и шло по данному сценарию. Они пообедали в селе Акташ. Никаких тебе архитектурных изысков: ряд одно— и двухэтажных, по большей части деревянных, домов вытянулся вдоль дороги. Однако в поселке оказался магазин, заправка, гостиница и кафе с милым названием «Как дома». Увидев у кого-то в руках телефон, Андрей издал победный рык и принялся терзать свой сотовый, который до этого категорически отказывался вообще принимать хоть какие-то сигналы.

— А что здесь такой поселок крупный? — удивилась Мири, которой вся горная местность представлялась абсолютно краем земли, куда могут забредать лишь отдельные особи рода человеческого.

— Так погранотряд тут недалеко стоит, граница с Монголией скоро. Да еще ртуть добывают, шахты, переработка, — пояснил Михаил Иванович. Подумав, добавил: — Туризм вот, опять же ж, развивается.

Туристы покивали и направились в кафе, поели, заправили машину и поехали дальше. Через некоторое время скалы, встававшие над рекой, вдоль которой вилась дорога («Чибитка называется», — пояснил шофер), обрели видимый красноватый оттенок. Андрей начал жаловаться на головную боль, на что шофер охотно пояснил:

— То ж от ртути. Тут у многих голова болит. А какие особо чувствительные, так и в обморок, бывало, падали. В этих местах все пропитано киноварью — ртутной рудой. Вот там дальше — Мертвое озеро. Так там не то что рыбы или ж каких водорослей нет — на него даже птицы не садятся.