Дэвид Хьюсон - Убийство-2

— Рад это слышать, — сказал Бук. — Однажды, когда я еще жил в Ютландии, мне пришлось уволить сразу пятьдесят человек. Ощущение не из приятных. — Он дотянулся до ручки, надел на нее колпачок. — Однако здесь, на Слотсхольмене… — Бук посмотрел на чопорного, неулыбчивого человека, сидящего перед ним. — Кто знает, может все окажется гораздо проще.

Двадцать минут спустя подчиненные Плоуга перетряхивали архивы электронной почты, а Карина проверяла содержимое шкафов и сейфов. Бук ждал, стуча резиновым мячиком об стену.

— Монберг уничтожил большинство бумажных документов, — объявила Карина. — Я нашла только две папки.

— Биргитта Аггер верно заметила, — подумал министр вслух и бросил мяч особенно резко. — Монберг не воспринял сообщение об угрозе теракта серьезно. А если даже и воспринял, то никому не сказал. Вот и мне никто не сказал.

— Я был первым заместителем Монберга с момента его вступления в должность, — сказал Плоуг, глядя, как Карина принялась за очередную стопку документов. — Заверяю вас, он был очень осторожным человеком.

— Монберг скрыл от всех угрозу теракта! — воскликнул Бук.

Он потерял концентрацию, мяч полетел косо и, задев раму портрета одного из предшественников Бука девятнадцатого века, исчез под стульями.

— Прошу вас перестать! — не выдержал Плоуг. — Вы повредите стены, а это здание, между прочим, памятник культуры, оно охраняется.

— Это всего лишь мячик, — буркнул Бук.

А теперь еще и потерянный, подумал он. Сейчас ему было не до поисков, да и не смог бы он при всех ползать на карачках, заглядывая под стулья.

— Наверняка у Монберга были свои причины, — предположил Плоуг.

— Тогда подскажите мне какие…

Тем временем Карина притихла, внимательно читая что-то из стопки бумаг. Мужчины, заметив это, перестали пререкаться и подошли к ней.

— Кажется, я нашла, — сказала она негромко.

Бук нетерпеливо поглядывал на листы в ее руке.

— Эту пачку Монберг отложил для уничтожения, но у сотрудников пока не дошли до нее руки. Вот. — Она показала Буку нужное место в документе. — Монберг делал запрос в Министерство обороны относительно Анны Драгсхольм. Он просил прислать ему все отчеты и рекомендации, которые она делала, работая там.

Плоуг нервно вертел в руках очки.

— Это невозможно! — возмутился он. — Все подобные запросы идут через меня. Чтобы министр сам кому-то писал… это что-то неслыханное…

— Но факт есть факт, — остановил его Бук. — Вы можете найти для меня документы, которые запрашивал Монберг? Если, конечно, никто не против, чтобы я был в курсе того, что знал он.

— Я загляну к оборонщикам. Карина, займитесь подготовкой министра к заседанию Объединенного совета. Подумайте, какие могут прозвучать вопросы.

— Вопросы меня мало волнуют, — раздраженно бросил Бук. — Ответы, вот чего действительно не хватает.

Плоуг торопливо ушел.

Карина с укоризной посмотрела на Томаса Бука и покачала головой.

— Что, — спросил он, — я был с ним слишком резок? Терпеть не могу неизвестность. Простите меня.

— Плоуг — чувствительная натура, как мне кажется.

— Я куплю ему хот-дог, — пообещал Бук.

— Вам на самом деле нужно подготовиться, а иначе Биргитта Аггер от вас мокрого места не оставит.

Мяч лежал под диваном. Бук смотрел на него не отрываясь. Карина проследила за его взглядом, встала и ногой загнала мяч подальше.

— Не сейчас, — сказала она.

По проходу между рядами скамеек медленно ехал в инвалидном кресле бородатый мужчина. Утреннее солнце, попадающее в церковь через витражные окна, было безжалостно. В ярком свете стало отчетливо видно, что лицо инвалида одутловатое, больное и печальное, что его зеленая куртка поношена и грязна, а волосы плохо подстрижены и давно не мыты. И все же его лицо казалось молодым, оптимистичным, даже наивным. Он с усилием толкал коляску в сторону алтаря и фигуры в лютеранской сутане с белым воротником.

— Грюнер, — произнес Торпе, — спасибо, что заехал.

— Органу нужно звучать хотя бы иногда. — Бородач огляделся. — Где же хор?

— Сегодня хор не придет.

— Почему? — Давид Грюнер взял папку, лежащую на его тощих бесполезных ногах. — Я принес свою музыку.

— С тобой кое-кто хочет поговорить.

Торпе дошел до входных дверей и запер их на замок. Из-за кафедры проповедника показался Рабен. Грюнер схватился за колеса кресла, медленно повернул их вперед.

— Кого я вижу! — сказал он.

Рабен с улыбкой протянул руку. В бледном зимнем свете их ладони встретились. Разговор, перемежающийся паузами, длился всего несколько минут. Рабен сел на скамью; Грюнер беспокойно ерзал в кресле. Несмотря на увечье, в его глазах не было тоски.