Дэвид Хьюсон - Убийство-2

— Вам не кажется странным, что жетон Мёллера так и не нашли? — спросил он.

Кёниг снисходительно улыбнулся:

— Нет, конечно. Мёллера разметало на куски. Вы же не думаете, что удалось собрать их все?

— Эрик, вы заставили нас гоняться за исламистами по всей стране. Но ведь нет ни единого факта, который указывал бы на то, что за убийствами стоят фундаменталисты.

— Только видео и те брошюры, что мы нашли у Кодмани.

— Видео разместил на сайте Единоверец без ведома Кодмани. И мы не знаем, кто он.

— Домыслы…

— Почему в ходе следствия мы не можем касаться военных и контингента «Эгир»? — спросил Брикс. — У них что, особый статус? Какие-то привилегии?

— Довольно, Леннарт. Я не обязан отвечать вам. Служба безопасности не подчиняется полиции.

— Тогда давайте хотя бы допросим Рабена. Если вы знаете, где он, задержите его и привезите сюда.

Эрик Кёниг снял очки, тщательно протер их носовым платком, снова надел.

— Придется подождать. Он скрылся.

— Вы его потеряли? — Брикс утратил свою обычную невозмутимость. — Да если бы вы были одним из моих людей…

— Я не один из ваших людей. Мы ищем его. И найдем. А когда найдем… — Кёниг пытался устроиться поудобнее на жестком стуле, — мы известим вас.

Брикс в отчаянии вскинул руки.

— Леннарт. — Кёниг наклонился к нему и посмотрел прямо в лицо. — Неужели вы действительно думаете, что я бы лгал вам, если бы знал о каких-то скелетах, спрятанных в этих казармах?

Брикс не ответил. Вошла Хедебю.

— Мне только что звонил министр юстиции, — сказала она. — Монберг сказал Буку, что был знаком с первой жертвой, Анной Драгсхольм. Она нашла офицера, о котором говорил Рабен. Того, кто ответственен за убийства в афганском селе. Министр требует провести тщательное расследование. И поручает это дело нам.

Она села рядом с Кёнигом, придвинула стул очень близко и заглянула в его серые невыразительные глаза.

— Нам, полиции, — уточнила она. — И министр особо подчеркнул, чтобы мы сообщили ему, если кто-либо станет чинить нам препятствия.

— Вот как? — пробормотал глава службы безопасности, потом медленно поднялся, надел пальто и вышел в коридор.

Рут Хедебю молча проводила его взглядом. Брикс оценил смелость ее поступка — мало кто осмеливался открыто противостоять службе безопасности.

— Спасибо, — сказал он.

— Благодари не меня, а министерство. Они недовольны службой разведки даже больше, чем нами.

— Остался один вопрос кадровый…

— Лунд не вернется. Наше положение и без нее шатко. Мой ответ: нет.

Ее телефон снова зазвонил. Глянув на дисплей, Хедебю проворчала:

— Они там в министерстве совсем не спят, что ли?

Брикс внимательно следил за выражением ее лица, пока она слушала своего невидимого собеседника.

— Господин министр… — сказала она тихо. — Обычно политики вашего ранга не углубляются в кадровые вопросы до такой степени.

Реакция на том конце провода была такой бурной, что ей пришлось отодвинуть телефон от уха. Когда Бук наконец умолк, она сказала в трубку:

— Я узнаю, что можно сделать.

Брикс молча ждал, пока она заговорит. Когда пауза слишком затянулась, он спросил:

— Так это ты им сообщила, что Лунд отстранили от расследования?

— Нет, — с досадой ответила Хедебю, — они сами узнали. Интересно как? — Она сердито посмотрела на него.

Он взглянул на часы и сказал:

— Без понятия. Я еду домой. Завтра утром у нас много дел.

— Леннарт!

Он остановился у двери.

— Умоляю тебя, присмотри за ней на этот раз. Если сможешь, конечно. Она пугает меня до смерти.

— Я передам ей.

— Нет. — Хедебю поднялась и стала надевать пальто. — Не надо.

Когда Странге повез Лунд к себе домой, она не сопротивлялась. Гораздо хуже было бы сейчас предстать перед толпой счастливых подвыпивших гостей ее матери.

Квартира Странге была обставлена скупо, как и у большинства датских холостяков. Во второй спальне стояли две узкие кровати — для детей, когда они навешали его.

Они сидели бок о бок на низком диване напротив одного из тех гигантских телевизоров, которые она терпеть не могла. Он взял со стола рекламное меню из соседней пиццерии.

— Номер тридцать восемь, — сказала она.

Он уже нажимал на кнопки телефона.

— Номер тридцать восемь, — сказал он в трубку спокойно и вежливо, как всегда.

— Пусть положат побольше сыра, — добавила она.

Он вздохнул:

— С дополнительным сыром. И вторая — тоже тридцать восемь, без сыра.

В больнице ей дали какой-то раствор для раны. Она налила жидкость на кусочек ваты.