Джон Гришем - Адвокат

Вся вторая половина дня прошла в совещаниях и телефонных разговорах. Только неимоверным усилием воли я охранял на лице маску невозмутимости. Никогда прежде антитрестовское законодательство не казалось мне столь безнадежно запутанным и нудным.

Около пяти чудом выкроилось несколько свободных минут. Я попрощался с Полли и вновь заперся. Положив перед собой таинственную папку, принялся черкать на листе стрелки, поражающие две мишени: “Дрейк энд Суини” и “Ривер оукс”. Но истинной целью был Брэйден Ченс, компаньон фирмы, занимающийся сделками по недвижимости, с которым я так и не смог найти общего языка.

Я вспомнил молодого человека, слышавшего нашу перебранку по поводу файла и буквально через минуту после того, как я вышел из кабинета, обозвавшего своего шефа дерьмом. У помощника наверняка был доступ к закрытому файлу о выселении бродяг.

Не рискуя быть подслушанным службой безопасности, я по мобильному телефону связался с сидевшим в соседнем кабинете помощником Рудольфа, тот отослал меня к коллеге из другого отдела, и вскоре я узнал, что помощника Ченса зовут Гектор Палма. В фирме он проработал три года, занимается исключительно недвижимостью. Я решил поговорить с ним попозже, вечером, и не здесь.

Позвонил Мордехай. Ему не терпелось выведать мои планы на ужин.

– Угощаю, – услышал я в трубке.

– Супом?

– Брось! – Он рассмеялся. – Нет, в самом деле, я знаю местечко, где подают отличные сандвичи.

Мы договорились встретиться в семь. Клер наверняка вошла в привычный ритм, и теперь для нее не существовало ни времени, ни ужина, ни мужа. На бегу она позвонила мне откуда-то и сообщила, что вернется домой поздно. Ужин на усмотрение каждого. Я не обиделся. В конце концов, этому стилю жизни она научилась у меня.

Мордехай ждал в ресторанчике у Дюпон-сёркл. Возле бара толпились хорошо оплачиваемые госслужащие. Мы устроились в тесноватой выгородке.

– История Лонти Бертон разрастается. – Мордехай сделал хороший глоток пива из кружки.

– Прости, последние двенадцать часов я, можно сказать, пробыл в одиночке и совершенно не представляю, что происходит.

– Похоронами заинтересовалась пресса. Конечно! Четверо детишек вместе с матерью обнаружены мертвыми в машине, всего в полутора километрах от Капитолийского холма. А сенат занят пересмотром программ социальной помощи, в результате чего бездомных станет больше. Представляешь, какую шумиху можно поднять?

– Значит, похороны превратятся в настоящее шоу.

– Вне всякого сомнения. Я опросил десяток активистов и бездомных, все они собираются прийти да еще привести товарищей. Церковь будет просто набита ими. Опять же подъедут репортеры. В шестичасовом выпуске новостей наверняка крупным планом покажут большой гроб и четыре маленьких. Так что перед похоронами будет гонка, а потом демонстрация.

– Может, смерть всколыхнет чью-нибудь совесть.

– Может быть.

Как достаточно опытный юрист, живущий в большом городе, я знал, что обычно приглашение на обед или ужин имеет совершенно конкретную цель. Что-то было на уме у Мордехая, я видел по глазам.

– Как, по-твоему, они оказались на улице? – пустил я пробный шар.

– Не знаю. Думаю, ничего необычного.

Поразмыслив, я решил, что могу рассказать Мордехаю о загадочной папке. Содержимое ее было известно – благодаря моему положению в фирме – только мне. Раскрытие информации о деятельности клиента означало грубейшее нарушение профессиональной этики, чреватое угрозой навсегда потерять работу. Да и подтвердить полученные сведения мне было нечем.

Официант принес салаты.

– После обеда я провел небольшое совещание, – сказал Мордехай. – Присутствовавшие София, Абрахам и ваш покорный слуга пришли к выводу, что нам необходима помощь.

Это меня не удивило.

– Какого рода?

– Нужен еще юрист.

– А я-то думал, на дополнительного сотрудника у вас нет денег.

– В нашем распоряжении имеется небольшой резерв.

Кроме того, мы выработали новую стратегию маркетинга.

Фраза развеселила меня, на что, похоже, Мордехай и рассчитывал. Улыбнулись мы одновременно.

– Человек, способный десять часов в неделю заниматься сбором средств, в итоге получит неплохое вознаграждение.

Снова улыбки.

– С отвращением вынужден признать, – поведал Мордехай, – существование нашей конторы целиком и полностью зависит от того, удастся ли набрать необходимую сумму. Фонд Коэна потихоньку оскудевает. До сих пор мы могли себе позволить роскошь не опускаться до попрошайничества, однако в самое ближайшее время ситуация изменится.