Альберт Санчес Пиньоль - Пандора в Конго

Очень часто несправедливость проявляется в том, что на праведников вдруг обрушиваются несчастья. Однако она может обнаруживаться и в обратном, когда судьба вдруг щедро награждает людей коварных и бессердечных. Золотая жила оказалась необыкновенно богатой. С каждым днем в лотках оказывалось все больше золота. Сначала дневная добыча поднялась с шестидесяти пяти до девяноста граммов, потом дошла до ста и даже достигла ста десяти. Чем больше золота братья Краверы получали с прииска, тем больше они заставляли работать рудокопов.

Как-то раз они позвали поработать на прииске Маркуса. Подземный зал расширялся все больше и больше, и им нужен был еще один помощник, чтобы руководить установкой свай, поддерживавших своды.

Гарвей заметил, что с того дня, когда он в последний раз спускался вниз, картина под землей очень изменилась. Зал стал гораздо шире, на стенах появилось много новых отверстий, и они были больше, чем прежде. Маркус задержался возле того туннеля, откуда вышла в наш мир Амгам. Круглая дыра сильно увеличилась. Было ли это результатом труда негров? Нет. Они копали равномерно во всех направлениях, и когда снимали пласты земли, то лишь открывали входы в туннели, существовавшие ранее, которые расширялись по мере того, как уходили в глубь земли.

Рудокопы хорошо знали свое дело и укрепляли деревянные сваи сами, не ожидая указаний. Поскольку на Маркуса никто не обращал внимания, он воспользовался моментом: подошел к самому большому из отверстий и зажег спичку. Слабое пламя освещало всего несколько метров туннеля, но этого было достаточно, чтобы разглядеть неровные стены, напоминавшие глотку великана. Потом подземная труба скручивалась червяком и уходила вниз. Неожиданно Гарвей почувствовал легкое дуновение на своем лице. Когда он спросил себя, был ли этот ветер создан его воображением, пламя спички качнулось и потухло. Но если туннель уходил в недра земли, как мог донестись оттуда какой-то ветерок? Маркусу не хотелось задавать себе другие вопросы. Воспоминание о господине Тектоне все еще мучило его. Оказавшись на поверхности земли, Гарвей почувствовал себя счастливцем.

В те дни братья Краверы обычно пребывали в состоянии эйфории. Прииск должен был позволить им по-своему отомстить отвергнувшему их обществу. Уильям хотел купить банк, а Ричард – целую армию.

Порой их ликование переходило во вспышки необузданной ярости: по ночам братья напивались, орали и палили из пистолетов в воздух. Маркус не раз опасался, что какая-нибудь шальная пуля пробьет ткань палатки и ранит его или Пепе.

Африканцы постепенно превращались в некое подобие черных нибелунгов. И это не метафора. Краверы принесли к прииску граммофон, труба которого напоминала гигантский цветок. Чаще всего они ставили музыку Вагнера. Обитавшие на поляне москиты бросались в атаку под звуки музыки, которая сводила их с ума, и ранили кожу людей, словно крошечные живые снаряды. Но Уильям был убежден, что музыка воодушевляла рудокопов. Не будем уточнять, что парочка ударов хлыста тоже помогала, и весьма успешно, ускорить ритм работ.

С каждым днем труд негров становился все тяжелее. Золота добывалось все больше, и подземный зал становился все шире. На протяжении двух следующих недель на поляне царил странный мир, и, хотя он был ложным, это ощущение испытывали все. Казалось, что прииск и братья пришли к соглашению и теперь гребли в одном и том же направлении. Уже невозможно было с точностью сказать, нашли ли братья Краверы золотую жилу или золотая жила нашла их.

Между тем Маркус пребывал в ином измерении. Он впервые узнал любовь там, в сельве, вместе с Амгам. Конго было странным местом: боль и наслаждение там смешивались и накладывались друг на друга, как опавшие листья.

Безумное желание Краверов добыть как можно больше золота позволяло Маркусу и Амгам надолго отлучаться из лагеря. Распорядок дня на прииске оставался неизменным. Уильям подгонял рудокопов, требуя от них выдавать на поверхность все больше земли и, соответственно, золота, а Ричард в это время следил за работниками на промывке руды. В обязанности Маркуса входило в основном приготовление обедов и ужинов для братьев и похлебки для рудокопов. Часто, приготовив деликатесы для Уильяма и Ричарда, он оставлял большой котел на огне и углублялся в сельву, чтобы встретиться с Амгам в условленном месте.

Маркус не согласился бы променять ни одно из этих свиданий за все золото братьев Краверов. Амгам учила его любовным ласкам: брала руки Маркуса и клала их на свое тело. Она тоже трогала его: стыд был ей незнаком. Во время их первых свиданий, когда девушка обнимала его, прижимаясь своей горячей кожей, Гарвею казалось, что он может испечься, как яблоко в духовке. Кроме того, поначалу ласки Амгам были ему неприятны: он чувствовал себя как животное, которое исследует ветеринар. Она словно приказывала ему: сделай так, а теперь вот так. И Маркус спрашивал себя: это нормально, это со всеми так бывает?