Жан-Кристоф Гранже - Полет аистов

Итак, 19 августа в семь часов утра я пустился в путь, вооружившись путеводителями, визами и запасом лекарств. В моей дорожной сумке лежали только самые необходимые вещи. Все мои вещи, включая компьютер, составляли багаж среднего размера, с собой я нес маленький рюкзачок. Полный порядок. А вот в душе, наоборот, царил немыслимый хаос: во мне бурлили, смешиваясь, неясные надежды, подозрения, крайнее волнение.

И вот сегодня все было кончено. Так и не успев начаться. Макс Бём так никогда и не узнает, почему исчезли его аисты. А я тем более. Поскольку его смерть ставила точку в его расследовании. Я собирался вернуть деньги ассоциации и вновь засесть за книги. Моя карьера путешественника завершилась молниеносно. Меня не удивило, что она имела такой неудачный конец. Ведь, что греха таить, я был всего лишь праздным студентом. Так с чего бы мне вдруг превращаться в отпетого авантюриста?

Однако я все еще ждал. Сидел в больнице и ждал. Ждал инспектора полиции и результатов вскрытия. Разумеется, произвели вскрытие. Дежурный врач приступил к нему немедленно, как только получил разрешение полиции – ведь, судя по всему, родственников у Макса Бёма не было. Что же случилось со стариной Максом? Сердечный приступ? Или на него напали аисты? На все эти вопросы требовалось ответить, и поэтому сейчас медики кромсали тело Бёма.

– Вы Луи Антиош?

Погруженный в раздумья, я не заметил, как подошел какой-то человек и сел рядом со мной. У него был спокойный голос и такой же спокойный вид. Удлиненное лицо с правильными чертами, только надо лбом – непокорный вихор. Парень смотрел на меня мечтательными глазами, еще немного сонными. Он не успел побриться, что, судя по всему, случалось с ним крайне редко. На нем были отлично сшитые легкие полотняные брюки и нежно-голубая рубашка фирмы «Лакост». Мы с ним были одеты почти одинаково, только моя рубашка была черной, и на ней вместо лакостовского крокодила красовался череп. Я ответил: «Да. А вы из полиции?» Он кивнул и сложил руки, словно собираясь молиться:

– Инспектор Дюма. Дежурил сегодня ночью. И тут такое. Это вы его нашли?

– Да.

– В каком он был состоянии?

– Он был мертв.

Дюма пожал плечами и достал блокнот.

– При каких обстоятельствах вы его обнаружили?

Я рассказал ему, как искал Бёма весь вечер. Дюма медленно помечал что-то в блокноте. Он снова задал вопрос:

– Вы француз?

– Да. Живу в Париже.

Инспектор тщательно записал мой адрес.

– Вы давно знакомы с Максом Бёмом?

– Нет.

– Какого рода отношения вас связывали?

Я решил соврать.

– Я орнитолог-любитель. Мы с ним планировали запустить образовательную программу о птицах.

– О каких?

– Главным образом о белых аистах.

– Какая у вас специальность?

– Я только что закончил обучение.

– Какое? По орнитологии?

– Нет. По истории и философии.

– А сколько вам лет?

– Тридцать два.

Инспектор тихонько присвистнул.

– Вам здорово повезло: вы имели возможность так долго заниматься тем, что вас увлекает. Мне столько, сколько вам, а я уже тринадцать лет работаю в полиции.

– История меня вовсе не увлекает, – сурово возразил я.

Дюма уставился в стену напротив. На его губах мелькнула мечтательная улыбка.

– Уверяю вас, работа в полиции тоже не кажется мне увлекательной.

Он опять посмотрел на меня:

– Как вам кажется, когда умер Макс Бём?

– Думаю, позавчера. Семнадцатого вечером сторож видел, как Макс поднялся в гнездо, однако не видел, чтобы он оттуда спускался.

– По-вашему, отчего он умер?

– Не знаю. Может, стало плохо с сердцем. И тогда аисты начали... его клевать.

– Я видел тело до начала вскрытия. Может, вам еще есть что добавить?

– Нет.

– Вам надо будет подписать ваши показания в комиссариате, он находится в центре. Все оформят ближе к полудню. Вот адрес. – Дюма вздохнул. – Эта история с гибелью Бёма наделает много шума. Он ведь был знаменитостью. Вы, наверное, знаете, что это он вернул аистов в Швейцарию. Мы здесь придаем подобным вещам большое значение.

Он помолчал, потом усмехнулся и продолжил:

– Забавная у вас рубашка... очень подходит к случаю.

Я ждал этого замечания с самого начала. Из затруднительного положения меня вывела маленькая плотная брюнетка, которая вышла в коридор. Она была в белом халате, испачканном кровью, на ее морщинистом лице пятнами рдел румянец. Эта женщина, должно быть, многое повидала, такую не проведешь. Она носила туфли на высоком каблуке, и при каждом ее шаге раздавался громкий стук, что казалось очень странным в этом ватном царстве тишины. Она подошла к нам. От нее сильно пахло табаком.