Жан-Кристоф Гранже - Империя волков

Наконец Поль спросил с недоверием в голосе:

– Кто вам все это рассказал?

– Шарлье собственной персоной.

– Он согласился сотрудничать?

– Мы давние поделыцики.

– Хрень вы несете...

Шиффер расхохотался.

– Вижу, ты начинаешь понимать, в каком мире живешь. В тысяча девятьсот девяносто пятом, после взрыва на станции Сен-Мишель, Национальное управление по борьбе с терроризмом – тогда это называлось Шестой Бригадой – получило самые широкие полномочия. По новому закону можно было задерживать людей, не предъявляя обвинения. Трясли все исламистские сообщества, в том числе в Десятом округе. Однажды ночью Шарлье нагрянул в Луи-Блан. Он лично обрабатывал подозреваемого, некоего Абделя Сарауи. Я сидел в соседнем кабинете. Парень на следующий день умер в Сен-Луи от разрыва печени. Сегодня вечером я напомнил ему те славные деньки.

– Вы оба одинаково омерзительны.

– А что это меняет – результат-то налицо!

– Знаете, я несколько иначе представлял себе борьбу за справедливость.

Шиффер снова открыл дверь кабины, чтобы глотнуть свежего воздуха.

– Где сейчас Зема? – спросил Поль.

– А вот это самое пикантное, мой мальчик! Она сорвалась, сбежала от них вчера утром, догадалась, что дело нечисто. Сейчас к ней наверняка возвращается подлинная память.

– Черт...

– Не стану спорить. По Парижу бегает женщина с раздвоением личности, за ней гонятся две банды негодяев, а мы встряли между ними. Думаю, Зема проводит собственное расследование – хочет узнать, кто она такая на самом деле.

На другом конце провода наступила пауза.

– Что мы делаем?

– Я заключил сделку с Шарлье: убедил его, что никто, кроме меня, ее не найдет. Турчанка – это моя специализация. Он дал мне одну ночь. Шарлье на пределе – его операция была абсолютно незаконной. От всего этого дела так и воняет серой. У меня досье на новую Зему и два следа. Первый – для тебя, если ты в деле.

Он услышал шуршание – Нерто доставал блокнот.

– Диктуйте.

– Пластическая хирургия. Зема обратилась к одному из лучших парижских специалистов. Этого типа нужно найти, он был в контакте с настоящей Мишенью. До того, как она изменила внешность. До того, как ей промыли мозги. Он единственный человек, который может хоть что-то сообщить нам о женщине, которую ищут Серые Волки. Записываешь?

Поль ответил не сразу:

– В списке будут сотни имен.

– Вовсе нет. Пообщаться нужно с лучшими, с виртуозами. А среди виртуозов – с самыми беспринципными. Полная "переделка" лица никогда не бывает совершенно невинной. У тебя есть ночь на то, чтобы найти его. События развиваются так стремительно, что нам очень скоро начнут наступать на пятки.

– Вы говорите о людях Шарлье?

– Нет. Шарлье даже не знает, что Зема изменила внешность. Я имею в виду Серых Волков. Они ошиблись три раза и скоро поймут, что ищут не то лицо, сообразят про пластического хирурга и начнут охоту на доктора. Наши пути пересекутся – я это печенкой чую. Оставляю тебе досье девушки с улицы Нанси и фотографию ее нового лица. Ищи хирурга и принимайся за дело.

– Раздать фоторобот патрулям?

Шиффер покрылся холодным потом.

– Ни в коем случае. Показывай рисунок только врачам!

Они снова замолчали.

Два ныряльщика, затерянные в холодных черных глубинах.

– А вы чем займетесь? – спросил наконец Нерто.

– Вторым следом. Нам повезло – ребята из "антитеррора" забыли уничтожить вещи Земы. Возможно, в одежде найдется какая-нибудь деталь, след, который приведет нас к изначальной женщине.

Шиффер взглянул на часы: полночь. Время поджимало, но он хотел в последний раз "подбить бабки".

– У тебя появилось что-нибудь новое?

– Мы перевернули турецкий квартал вверх дном, но...

– Расследование Нобреля и Матковска?

– По-прежнему ничего.

Шифферу казалось, что Нерто удивил последний вопрос. Малыш, видимо, считал, что барокамеры его не интересуют, и был не прав. Присутствие в крови жертв пузырьков азота с самого начала не давало Шифферу покоя.

Рассказывая им эту историю, Скарбон сказал: "Я не ныряльщик". А вот Шиффер ныряльщиком был. Всю свою молодость он нырял на Красном и Китайском морях и одно время даже мечтал послать все к черту и открыть школу подводного плавания на Тихоокеанском побережье.

Шиффер прекрасно знал, что высокое давление опасно не только образованием пузырьков азота в крови, но и галлюциногенным эффектом, который ныряльщики называют "глубинным опьянением".