Линкольн Чайлд - Холодная месть

— Мистер Пендергаст, делайте что хотите, но я вам доступ не открою!

— Я и не прошу вас о доступе. Проверьте, пожалуйста, сами. Если отыщете — дайте мне знать, вот и все. Конфиденциальной информации мне не нужно — лишь имя и адрес.

— Если я не соглашусь, вы обнародуете свою «находку»?

— Обнародую.

— Я не соглашаюсь.

— Генерал, прошу вас, обдумайте свое решение как следует. Я уже узнал, чем вам грозит обнародование. Вас уволят отсюда, понизят в звании и, скорее всего, уволят из армии вообще. Ваша выдающаяся карьера сведется ко лжи, станет запретной темой для разговоров в семье и вечным поводом для стыда и смущения. Вы уже слишком стары, чтобы сделать карьеру в гражданской жизни, многие профессии, доступные бывшим офицерам, для вас окажутся закрыты. Вашу жизнь целиком и до конца определит единственная ложь. Это ужасная несправедливость: все люди лгут, а вы лучше и значительнее большинства. Но этот мир — отвратительное место. Я давно перестал бороться с этим и стал частью отвратительности. Жизнь стала намного проще. Если вы не сделаете то, о чем я вас прошу — а это не повредит решительно никому, но может очень помочь, — то быстро обнаружите, насколько мир отвратителен по отношению к вам.

В глазах генерала было столько боли и вины, что Пендергасту захотелось отвернуться. Гэлуша уже видел изнанку жизни, смотрел на самую ее мерзость.

Он снова заговорил едва слышным шепотом:

— Мне нужны данные о вашей жене для поиска.

— Я принес их более чем достаточное количество. — Пендергаст вынул из пиджака папку. — Здесь анализ ДНК, образцы почерка, больничные карточки, рентгенограммы челюстей, описание особых примет, общие характеристики и тому подобное. Моя жена существует где-то в этом мире. Помогите мне найти ее.

Гэлуша нерешительно, с очевидным отвращением и неохотой потянулся к папке, его дрожащая рука замерла на полпути.

— Я могу помочь вам принять трудное решение, — сказал Пендергаст. — Один из моих хороших знакомых обладает весьма необычными познаниями в информатике. Он изменит файлы данных в базе Университета Техаса, и вы получите степень бакалавра с отличием, которую получили бы, если бы ваш отец не умер и не вынудил вас оставить колледж в самом последнем семестре.

Гэлуша сгорбился, втянул голову в плечи. Наконец его испещренная венами морщинистая рука легла на папку.

— Сколько вам понадобится времени? — тихо спросил Пендергаст.

— Четыре часа. Может, и меньше. Ждите здесь. Ни с кем не общайтесь. Я все сделаю сам.

Генерал вернулся через три с половиной часа. Лицо его было изможденным, бледным, — казалось, он постарел на много лет. Он положил папку на стол, тяжело уселся в протяжно скрипнувшее кресло.

Пендергаст сидел неподвижно, молча наблюдая за генералом.

— Ваша жена мертва, — сообщил Гэлуша устало. — По всему выходит, что это так. Ее следы теряются десять лет назад, после того как… — Он наконец посмотрел в глаза Пендергасту и договорил: — После того, как ее растерзал в Африке лев.

— Невозможно.

— Боюсь, невозможно как раз обратное. Конечно, если не допускать, что она живет в Северной Корее, в некоторых странах Африки, в Папуа — Новой Гвинее либо прочих немногих оставшихся изолированными частях этого мира. Теперь я знаю о ней все — как и о вас, мистер Пендергаст. Все относящиеся к ней записи, связи, данные оканчиваются в момент ее гибели. Она мертва.

— Вы ошибаетесь.

— «М-ЛОГОС» не ошибается. — Генерал подтолкнул папку к Пендергасту. — Теперь я знаю о вас достаточно, чтобы увериться: вы свое обещание выполните. — Он сделал глубокий вдох. — И нам остается лишь попрощаться, мистер Пендергаст.

Нед Беттертон вынул из кармана платок и вытер лоб — наверное, в сотый раз. Одет он был в свободную тенниску и шорты, но все равно мучился от удушливой жары. Кто бы подумал, что поздней осенью здесь такая духота! А ушибленную руку, плотно замотанную бинтом, казалось, медленно поджаривали на гриле, будто чертова цыпленка.

Хирам — тот самый беззубый старик, с которым Нед разговаривал на ступеньках строящейся «Крошки», — стоял за рулем потрепанного аэроглиссера, натянув до ушей бесформенную шапку. Он перегнулся через поручни и выпустил в воду длинную струю бурой от табака слюны, затем выпрямился и снова уставился на узкую протоку, ведущую в зеленые заросли.

Проведя всего час в архиве администрации округа, Нед Беттертон выяснил, что Испанский остров — бывший охотничий домик в глубине Черной топи, принадлежавший семье Броди. Узнав это, Нед тут же принялся выслеживать Хирама. Пришлось попотеть, прежде чем старый босяк согласился доставить его на Испанский остров. В конце концов стодолларовая купюра и бутылка бурбона «Старый дедушка» сделали свое дело. Но и согласившись, Хирам назначил встречу у черта на куличках — у дальнего северо-западного края трясины. Не хотел попасться на глаза своре Крошки.