Линкольн Чайлд - Холодная месть

А заодно и подметил: до берега всего пять футов.

Медленно и плавно он стал поднимать руку, высвобождать из грязи, растопырив пальцы, стараясь избегать засасывания, чтобы грязь успевала обтекать движущуюся конечность.

Чудо! Рука на поверхности, свободна. Держа ее над грязью, д’Агоста медленно наклонился вперед. Когда грязь подкралась к шее, он с трудом подавил панику. Но, погрузив верхнюю часть тела, ощутил: сработал эффект поплавка, ноги приподнимаются. Наклонился вперед больше — и нижняя часть тела немного всплыла. Д’Агоста осторожно опустил в грязь подбородок, тем самым усилив эффект, и приподнял ноги чуть больше, наклоняя тело в сторону берега. Расслабившись, двигаясь с мучительной медлительностью, он клонился вперед — и, когда грязь подступила к носу, умудрился ухватиться за ветку вереска.

Постепенно он смог подтянуться к берегу, уперся подбородком в траву. Закрепившись, очень плавно вытянул вторую руку, ухватился ею за другой куст вереска — и наконец сумел выволочь себя на твердую почву.

Д’Агоста лежал, ощущая безграничную, необъятную радость. Сердце потихоньку успокоилось, перестало колотиться. Ливень смывал грязь.

Спустя несколько минут ему удалось подняться на ноги. Он продрог до костей и стучал зубами, с него капала грязь. Д’Агоста приподнял левую руку, позволил дождю омыть циферблат часов: четыре часа.

Четыре часа пополудни!

Неудивительно, что вокруг так темно. Здесь ведь север, в октябре солнце садится рано.

Винсента д’Агосту била дрожь. Ветер валил с ног, ливень хлестал, издалека доносились раскаты грома. Он не взял с собой ни фонаря, ни даже зажигалки. Вот же угодил! Так можно и умереть от переохлаждения. Слава богу, хоть тропу нашел.

Вглядываясь в сумрак, лейтенант различил впереди каирн, который так долго и безуспешно искал.

Он как мог счистил с себя грязь и осторожно пошел вперед. Приблизившись, заподозрил неладное: каирн выглядел уж очень тонким. И точно, это оказался сухой стволик мертвого дерева, ободранный, отполированный ветром.

Д’Агоста не поверил своим глазам. Чертово деревце, да как оно тут оказалось, посреди пустоши, во многих милях от живого леса? Если бы д’Агоста проходил здесь раньше, уж точно бы подметил такой курьез.

Господи, неужели он так и не вышел на тропу?

Лейтенант осмотрелся в сгущающихся сумерках и понял: то, что он принимал за тропу, на самом деле всего лишь несколько небольших участков песка и гальки, хаотично разбросанных по трясине.

Стемнело по-настоящему. И похолодало. Возможно, температура опустилась ниже нуля.

Д’Агоста наконец понял, какой непростительной глупостью было идти через болота в одиночку. Не оправившийся от раны, без фонаря, без компаса, с одним-единственным давно съеденным бутербродом. Желание выяснить, что произошло с Пендергастом, нетерпение и неосмотрительность не дали правильно оценить риск — и вот результат.

И что теперь? Темень кромешная, идти без фонаря — самоубийство. Вокруг сплошь мутная темно-серая пелена, ориентиров не видно, и надежды их отыскать нет. Еще никогда в жизни д’Агосте не было так холодно. Он промерз до мозга костей.

Видно, придется ночевать среди топей.

Он огляделся и заметил невдалеке пару валунов. Дрожа, выстукивая зубами чечетку, скорчился между ними, закрывшись от ветра. Съежился, уткнул голову в колени, спрятал ладони под мышками. Дождь барабанил по спине, ручейки текли по шее, сбегали на лицо. Дождь сменился мокрым снегом, тяжелые комья расплескивались о плащ, сползали вниз.

Когда холод сделался невыносимым, внезапно пришло спасение. Стало теплее. Невероятно, но попытка спрятаться дала результат, тело побороло холод, приспособилось. Внутри, в самом средоточии родилось дремотное тепло, медленно поползло к рукам и ногам. С ним пришла и странная благодушная легкость. Лейтенант успокоился, ему захотелось закрыть глаза, поддаться сну. Ничего страшного, можно переночевать и здесь. С рассветом станет теплее, солнце пригреет, тропа отыщется, и все будет хорошо.

Так славно стало, тепло и приятно. И радостно. Дождь и холод — какая чепуха! И рана больше не болит.

Темнота заволокла все кругом. Очень хочется спать! Если удастся заснуть, ночь пройдет намного скорее. С темнотой и мокрый снег прекратился — снова везение. Хотя, нет, пошел настоящий, сухой снег. Ну, хотя бы ветер улегся. Господи, дремотно как, словно наелся снотворного…

Д’Агоста пошевелился, устраиваясь поудобнее, и вдруг заметил желтый огонек — дрожащую, зыбкую искру среди черноты. Что это? Галлюцинация? Нет, наверняка Глимсхолм — откуда еще тут огни? И ведь невдалеке. Нужно встать и пойти туда.