Линкольн Чайлд - Холодная месть

— Пусть так, но топь опасна.

Пендергаст повернулся, взглянул прямо в длинное породистое лицо:

— Джадсон, ты, кажется, боишься?

Тот, захваченный врасплох, выдавил фальшивый смешок:

— Разумеется нет. Но я здраво оцениваю наши шансы на успех. Зачем тратить силы и время на бесплодную погоню в болотах, когда почти такой же отличный олень поджидает нас в долине?

Вместо ответа Пендергаст выудил из кармана монету в один фунт:

— Давай кинем монетку.

— Орел, — неохотно отозвался Эстерхази.

Пендергаст подбросил монету, поймал, прижал к рукаву. Убрал ладонь и сообщил:

— Решка. Первый выстрел — мой.

Он первым направился вниз по склону. Тропы не было, охотники шли по заросшим лишайником, искрошенным скалам, по чахлой траве, где прятались крохотные горные цветы. Ночь отступала, над болотами сгустился и заклубился туман, скапливаясь в низинах, протягивая языки к пригоркам и скалам. Охотники тихо, крадучись подобрались к оконечности болот. Когда спустились в небольшую крутосклонную лощину у подножия, Пендергаст жестом приказал остановиться. Благородные олени отличаются необыкновенным чутьем, и следовало соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не быть замеченными.

Пендергаст осторожно выглянул за край лощины.

Олень был в тысяче ярдов от охотников и медленно уходил в болота. Словно заметив опасность, он повел головой, принюхался и испустил оглушительный рев. Эхо заметалось в скалах. Зверь встряхнулся и снова принялся обнюхивать почву и щипать редкую траву.

— Господи боже, какой монстр! — прошептал Эстерхази.

— Следует поторопиться, — тихо заметил Пендергаст, — он уходит.

Оба выбрались из лощины и заспешили к оленю, стараясь не попасть в его поле зрения, затем двинулись к пригорку, заслонявшему их от животного. За долгое лето окраины болот подсохли, охотники двигались скоро и бесшумно, шагая с кочки на кочку. К выступу подошли с подветренной стороны. Олень заревел снова — верный признак, что еще не учуял и не заметил людей. Пендергаст вздрогнул: вблизи рев болезненно напомнил львиный. Жестом велев Эстерхази выждать, подобрался к вершине пригорка и осторожно выглянул между лежащими там камнями, пытаясь рассмотреть добычу.

Зверь отошел, оставаясь все так же в тысяче ярдов. Он тревожно поднял голову, принюхиваясь. Встряхнул гривой и снова заревел. Тринадцать отростков. Как минимум пятьсот дюймов общей длины. Странно: гон кончается, а такой красавец не собрал гарем себе под стать. Наверное, некоторые просто рождены оставаться холостяками.

Для точного выстрела далеко. А полагаться на удачу, случайное ранение столь мощного, великолепного животного неразумно. Его следует бить наверняка.

Пендергаст сполз вниз к Эстерхази:

— По-прежнему тысяча ярдов. Далеко.

— Именно этого я и опасался.

— Он чертовски уверен в себе, — заметил Пендергаст. — Никто не охотится в Фоулмайре, вот он и расслабился и за окрестностями почти не следит. Ветер встречный, зверь уходит. Думаю, можно рискнуть, пойти за ним в открытую.

Эстерхази покачал головой:

— Впереди болото, и наверняка не подсохшее.

Пендергаст указал на участок песчаной почвы, где остался олений след:

— Мы пойдем за ним. Он-то уж точно знает надежную дорогу сквозь болота.

— Хорошо, — согласился Эстерхази. — Я за тобой.

Оба взяли ружья на изготовку, осторожно выбрались из-за скалы и двинулись за животным. Олень и в самом деле не обращал особого внимания на окрестности, принюхивался к доносящимся с севера запахам. Происходящее за спиной его, похоже, не интересовало. А фырканье и рев заглушали поступь охотников.

Шли они с чрезвычайной осторожностью. Замирали, как только олень приостанавливался либо сворачивал. Дистанция постепенно сокращалась. Зверь уходил все дальше в топи, очевидно стремясь к источнику уловленного запаха. Охотники двигались пригнувшись, без единого слова. Маскировочные костюмы, приспособленные для шотландских нагорий и болот, идеально скрывали их фигуры. След вел по незаметным участкам твердой почвы, пробирался между вязкими мочажинами, по дрожащим коврам трав над топью, выводил на кочкарник.

То ли от неверной болотистой почвы, то ли от погони — охотники ощутили неловкость и тревогу, словно вблизи зрела опасность.

Наконец приблизились на дистанцию выстрела: триста ярдов. Олень снова замер, повернулся боком, принюхиваясь. Пендергаст едва заметно шевельнул рукой, сигнализируя: время стрелять. Он медленно опустился на колено. Поднял свой штуцер тридцатого калибра, посмотрел в глазок, тщательно прицелился. Эстерхази находился метрах в десяти за его спиной. Сидел на корточках, неподвижный, как камень.