Лорел Гамильтон - Кровавые кости

– Как только смогу, мой нетерпеливый цветочек.

– Знаете, уж лучше ma petite, чем цветочек.

– Как хотите, ma petite.

– Я хочу до рассвета увидеться с Мастером Брэнсона.

– Вы это уже достаточно ясно выразили, и я попытаюсь.

– Попытки будет мало.

– Вы чувствуете свою вину за этого мальчика. Почему?

– Я не чувствую вины.

– Тогда ответственность.

Я не знала, что ответить. Он был прав.

– Вы ведь не читаете сейчас мои мысли?

– Нет, ma petite. Дело в вашем голосе и в вашем нетерпении.

Как я терпеть не могла, что он так хорошо меня знает! Терпеть не могла!

– Да, я чувствую свою ответственность.

– Почему?

– Я здесь отвечала за обстановку.

– Вы все сделали, чтобы сохранить его в безопасности?

– Навесила облатки на все входы.

– Значит, кто-то их впустил?

– Здесь был собачий лаз, уходящий в гараж. Не пришлось прорезать дыры в дверях.

– Среди нападавших был вампир-дитя?

– Нет.

– Как же тогда?

Я описала тощего вампира-скелета.

– Это была почти трансформация. Он перекинулся в секунду. И тогда в тусклом свете мог бы сойти за человека. Я никогда ничего подобного не видела.

– Я только один раз наблюдал такие способности, – сказал он.

– Значит, вы знаете, кто это?

– Я буду у вас как только смогу, ma petite.

– У вас вдруг стал серьезный голос. В чем дело?

Он чуть рассмеялся, но как-то горьковато, будто глотая битое стекло. Даже слышать было больно.

– Вы слишком хорошо меня знаете, ma petite.

– Отвечайте мне.

– Похищенный мальчик выглядит моложе своих лет?

– Да, а что?

Единственным ответом было молчание – такое густое, хоть ножом режь.

– Ответьте, Жан-Клод!

– Пропадали мальчики раньше?

– Мне неизвестно, но я не спрашивала.

– Спросите.

– Какого возраста?

– Лет двенадцать – четырнадцать, старше, если достаточно молодо выглядели.

– Как Джефф Квинлен.

– Боюсь, что да.

– Этот вампир замешан еще в чем-то, кроме похищений детей? – спросила я.

– В каком смысле, ma petite?

– В убийствах. Не в укусах, а просто в убийствах.

– Какого рода убийствах?

Я замялась. С монстрами я материалы расследуемых дел не обсуждаю.

– Я знаю, что вы не доверяете мне, ma petite, но это важно. Расскажите мне об этих случаях, пожалуйста.

Слово “пожалуйста” он употреблял не часто. Я рассказала. Не во всех деталях, но достаточно подробно.

– Они подверглись растлению?

– В каком смысле?

– В смысле насилию, ma petite. По отношению к детям это самое точное слово.

– А! – сказала я. – Не знаю, подверглись ли они сексуальному нападению. Они были в одежде.

– Есть вещи, которым одежда не мешает, ma petite. Но это растление должно было совершаться до убийства. Систематическое растление в течение недель или месяцев.

– Я узнаю. – Тут мне в голову пришла мысль. – А девушкой этот вамп мог бы заняться?

– Заняться – вы имеете в виду секс, ma petite?

– Да.

– Если бы его прижало, он мог бы похитить девочку, не достигшую созревания, но только если бы ничего не нашел. другого.

Я сглотнула слюну. Мы говорили о детях, как о вещах, о предметах.

– Нет, эта девушка была уже взрослой. Вполне сложившейся женщиной.

– Тогда нет. По своей воле он бы до нее не дотронулся.

– Что значит – “по своей воле”? А как еще?

– Мастер мог ему приказать, и он бы послушался, если достаточно боится своего Мастера. Хотя я немногих мог бы назвать, кого он настолько боится, чтобы пойти на такой отвратительный с его точки зрения поступок.

– Вы его знаете. Кто он? Назовите мне имя.

– Когда прилечу, ma petite.

– Просто назовите мне имя.

– Чтобы вы его могли сообщить полиции?

– Это их работа.

– Нет, ma petite. Если это тот, кто я думаю, это дело не для полиции.

– Почему?

– Коротко говоря, потому, что он слишком опасен и экзотичен, чтобы представлять его общественности. Если смертные узнают, что среди нас есть такие, они могут обернуться против всех нас. Вы же знаете про этот мерзкий закон, который сейчас болтается возле Сената.

– Знаю.

– Тогда вы поймете мою осторожность.

– Возможно, но если из-за вашей осторожности погибнут еще люди, это поможет принятию закона Брюстера. Подумайте об этом.

– Думаю, ma petite. Можете мне поверить, что думаю. Теперь – до свидания, мне еще многое надо сделать.

Он повесил трубку. Черт бы его побрал! Что значит – “экзотичен”? Что умеет этот вампир такого, чего не умеют другие? Он может вытянуться так, чтобы пролезть в собачий лаз. Может быть, он заставил бы Гудини позавидовать, но это не преступление. Но я помнила его лицо. Не лицо человека.