Лорел Гамильтон - Кровавые кости

Он впивался мне в губы, и вдруг это стало резко. Больно. Я отдернулась и ощутила вкус крови.

Жан-Клод отпустил меня. Он сел на пятки, полотенце собралось на коленях.

– Простите меня, ma petite. Я увлекся.

Я коснулась губы и отняла руку с пятнышком крови.

– Вы меня укусили!

Он кивнул:

– Я искренне об этом сожалею.

– Да уж, могу себе представить!

– Не обрушивайте на меня праведный гнев, ma petite. Вы наконец-то признались перед собой и передо мной, как вас влечет мое тело.

– Ладно, я вас хочу. Довольны?

– Почти, – ответил он, и что-то мелькнуло в его глазах. Что-то темное, засасывающее и более древнее, чем могло бы быть. – Я могу предложить вам мое смертное тело и более того, ma petite. Между нами может быть такое, чего никогда не сможет предложить вам любовник-человек.

– И каждый раз я буду терять капельку крови?

– Это был несчастный случай, – сказал он.

Я глядела на него, бледного и влажного, сидящего на полу с полотенцем на коленях, почти обнаженного.

– Сегодня я впервые обманула Ричарда, – сказала я.

– Вы же встречаетесь со мной уже несколько недель, – удивился он.

Я покачала головой:

– Но я не обманывала. А это уже обман.

– Значит, вы обманывали меня с Ричардом?

На это я не знала, что сказать.

– Идите оденьтесь.

– Вы действительно хотите, чтобы я оделся?

Я отвернулась.

Мне было неловко и неудобно.

– Да, если можно.

Он встал, сжимая в руке полотенце. Я смотрела в пол, и мне не надо было видеть его лицо, чтобы представить себе его усмешку.

Он отошел, не потрудившись снова замотаться в полотенце. Мышцы шевелились у него под кожей от икр до пояса. Он ушел в спальню голый и мне нравилось это зрелище.

Я коснулась пальцем языка. Он все еще кровоточил. Вот тебе поцелуи взасос с вампиром. Даже подумать об этом я спокойно не могла.

– Ma petite, – окликнул он меня из спальни.

– Да?

– У вас есть фен?

– В моем чемодане. Возьмите.

Слава богу, я оставила чемодан в спальне возле двери ванной. Преимущество лени. Теперь не надо было еще раз смотреть на его обнаженное тело. Волна гормонов схлынула, подступило смущение.

Я услышала жужжание фена и стала гадать, стоит ли он голый перед зеркалом, когда сушит волосы. И отлично понимала, что мне достаточно только подойти к двери и убедиться собственными глазами.

Я встала, одернула футболку, как следует завязала халат и села на диван. Спиной к спальне. Не буду больше ничего смотреть. Вынув “файрстар” из кармана, я положила его на кофейный столик перед собой. Он был очень твердый, очень черный и будто осуждал меня.

Фен затих, и Жан-Клод снова меня окликнул:

– Ma petite?

– Что еще?

– Приходите ко мне поговорить, пока солнце восходит.

Я поглядела на окно, которое он открыл. Небо стало не таким черным – еще не светлым, но уже не было той чистой темноты. Я закрыла шторы и пошла в спальню. Пистолет я оставила на окне – все равно в спальне есть браунинг.

Жан-Клод аккуратно сложил одеяло в ногах кровати. Его покрывала только темно-красная простыня. Мягкие волосы разметались по подушке. Простыня была спущена до пояса.

– Можете составить мне компанию, если хотите.

Я прислонилась к стенке и покачала головой.

– Я не предлагаю секс, ma petite, для этого уже слишком близко к рассвету. Я предлагаю вам половину кровати.

– Спасибо, но я лягу на диване.

Он улыбнулся понимающим изгибом губ – стала возвращаться прежняя надменность. Почти приятно было знать, что ничего не изменилось.

– Это не мне вы не доверяете. Это вы себе не доверяете, ma petite.

Я пожала плечами.

Он натянул простыню на грудь – почти защитным жестом.

– Оно идет.

– Кто оно?

– Солнце.

Я посмотрела на закрытые шторы на дальней стене. Они были двойные, но по краям пробивался сероватый свет.

– Ничего, что вы вот так, без гроба?

– Если никто не откроет шторы, ничего страшного. – Он посмотрел на меня долгим взглядом. – Я люблю вас, ma petite, так сильно, как только могу любить.

Я не знала, что сказать. Сказать, что я его хочу, – неуместно. Сказать, что я его люблю, – солгать.

Свет стал сильнее, белой каймой вокруг штор. Тело Жан-Клода расслабилось на кровати. Он перекатился на бок, вытянув одну руку, а другой придерживая простыню на груди. Он смотрел на усиливающийся свет, и я видела его страх.

Я встала на колени возле кровати и чуть не взяла его за руку, но сдержалась.

– Что будет дальше?

– Вы хотели знать правду? Смотрите.

Я ожидала, что он станет говорить медленнее, глаза заморгают, будто он засыпает. Вышло не так. Он закрыл глаза сразу, лицо его исказилось. “Больно”, – прошептал он. И лицо обмякло. Я видела, как умирают люди, как уходит свет у них из глаз. Чувствовала, как ускользает душа. Вот это я сейчас и видела. Он умер. На шторах нарастал свет, и когда он превратился в сплошную белую линию, Жан-Клод умер. Последний вздох вышел из него долгой трелью.