Лорел Гамильтон - Запретный плод

– Отлично, – сказал вампир. – От тебя пахнет холодным потом, когда ты обо мне думаешь, деточка. Надеюсь, я в твоих снах так же тебя мучил, как ты меня – в моих.

– Есть разница, и ты ее знаешь.

– Какая?

– Ты пытался меня убить. Я защищалась.

– А зачем ты пришла в наш дом? Пронзать наши сердца кольями. Ты пришла нас убивать. Мы за тобой не охотились.

– Но вы убили двадцать три человека. Это много. Вас надо было остановить.

– А кто тебя назначил Господом Богом? Кто тебе дал право нас казнить?

Я набрала побольше воздуху. Дыхание ровное, без дрожи. Очко мне в плюс.

– Полиция.

– Ба! – Он сплюнул на пол. Очень хорошие манеры. – Ладно, девушка, работай. Ты найди убийцу, а потом мы это дело закончим.

– Я могу идти?

– Разумеется. Сегодня ты в безопасности, ибо таков приказ госпожи, но это переменится. – В боковую дверь, – сказал Захария. Он шел, чуть ли не задом наперед и не сводил глаз с вампира, пока мы шли к двери. Винтер остался сзади, прикрывая нам спину. Кретин.

Захария открыл дверь. Ночь была жаркая и душная. Летний ветер ударил мне в лицо, горячий, и влажный, и прекрасный.

– Запомни имя Валентина, – окликнул меня вампир, – потому что ты еще обо мне услышишь.

Мы с Захарией вышли. Дверь клацнула, закрываясь за нами. Ручки на ней не было, открыть ее было никак нельзя. Билет в один конец – на выход. Выход. Это слово мне нравилось.

Мы пошли по тротуару.

– У тебя есть пистолет с серебряными пулями? – спросил он.

– Есть.

– Я бы на твоем месте стал его носить с собой.

– Серебряные пули его не убьют.

– Нет, но замедлят его скорость.

– Это да.

Несколько минут мы шли в молчании. Теплая летняя ночь скользила мимо, перекладывая нас в любопытных липких руках.

– На самом деле мне бы нужно ружье.

Он посмотрел на меня:

– Ты собираешься все время носить с собой ружье?

– Обрез. Он отлично засовывается под плащ.

– В миссурийскую жару ты просто расплавишься. Почему тогда не пулемет или огнемет, если на то пошло?

– У пулемета слишком большое рассеивание. Можно зацепить посторонних. Огнемет слишком громоздкий, да и работает грязно.

Он остановил меня, положив мне руку на плечо.

– Тебе случалось использовать огнемет против вампиров?

– Нет, но я видела, как это делается.

– Ну и ну, – Минуту он пялился в пространство, потом спросил: – И работает?

– На раз. Только грязно работает. И он тогда спалил весь дом. Я считаю, что это крайность.

– Это уж точно. – Он пошел дальше. – Наверное, ты ненавидишь вампиров.

– У меня нет к ним ненависти.

– Зачем ты тогда их убиваешь?

– Потому что это моя работа, и я умею ее делать.

Мы свернули за угол, и уже была видна стоянка, где я оставила машину. Кажется, это было много дней назад, хотя часы показывали, что это было недавно. Похоже на перелет из одного часового пояса в другой, когда не можешь врубиться во время, только сменяли друг друга не часовые пояса, а события. Столько травматических событий могут сбить чувство времени.

– Я твой дневной связник. Если что-то понадобится передать или попросить, вот мой телефон.

Он сунул мне в руку пачку спичек. Я посмотрела – на ней было кровавыми буквами на уголь ном фоне написано: “Цирк Проклятых”. Я сунула пачку в карман.

Пистолет так и лежал в багажнике. Я вложила его в наплечную кобуру, оставив без внимания, что она не будет прикрыта курткой. Пистолет, выставленный на обозрение, привлекает внимание, но люди тогда, как правило, к тебе не пристают. Чаще всего они бегут, уступая тебе дорогу. Это очень удобно, когда за кем-нибудь гонишься.

Захария молчал, пока я не стала садиться в машину. Тогда он наклонился над открытой дверцей и сказал:

– Это не может быть просто работа, Анита. Здесь должна быть причина посерьезнее.

Я опустила глаза в колени и включила мотор. Потом посмотрела в бледно-голубые глаза.

– Я их боюсь. И это очень по-человечески – пытаться уничтожить то, что нас пугает.

– Люди живут, стараясь избегать того, что их пугает. А ты за этим гоняешься. Это сумасшествие.

Он попал в точку. Я закрыла дверцу и оставила его стоять в горячей тьме. Да, я поднимаю мертвых и укладываю нежить. Это то, что я делаю. Что определяет мою жизнь. Если я начну задумываться о своих мотивах, я перестану убивать вампиров, вот и все.

Сегодня я не задумывалась о мотивах, поэтому я оставалась вампироборцем, носительницей имени, которое они мне дали. Я оставалась Истребительницей.