Лорел Гамильтон - Смеющийся труп

Что-то третье заключалось в том, что я очнулась привязанной к стулу. Из трех предложенных вариантов это был лучший, но ненамного. Я не люблю, когда меня связывают. Это означает, что больше выбора у меня нет. У Доминги были обрезки моих волос и ногтей. Волосы и ногти для того, чтобы составить заклинание повиновения. Вот черт.

Стул был старым, с прямой спинкой. Мои запястья были привязаны к задним ножкам, а ноги – к передним. Веревки были затянуты туго. Я напрягла мускулы в надежде немного ослабить узлы. Никакого эффекта.

Меня связывали уже не однажды, и всякий раз я тешила себя иллюзией, что, как Гудини, смогу ослабить путы и освободиться. Почему-то так никогда не получается. Если уж тебя связали, ты остаешься связанным, пока тебя не отпустят.

Беда только в том, что на сей раз меня отпустят лишь затем, чтобы испробовать на мне маленькое гадкое заклинание. Я должна сбежать раньше. Чего бы мне это ни стоило. Милый Боже, пожалуйста, дай мне сбежать.

Дверь открылась, словно в ответ на молитву, но это был не освободитель.

Вошел Бруно, неся на руках Ванду. Правая сторона ее лица была в засохшей крови. Над глазом порез, на левой щеке – огромный синяк. Нижняя губа была разорвана и еще кровоточила. Глаза были закрыты. По-моему, она была без сознания.

У меня тоже был весьма болезненный синяк на левой стороне лица – последствия схватки с Бруно, – но по сравнению с тем, что выпало на долю Ванды, это было ничто.

– И что теперь? – спросила я Бруно.

– Это тебе для компании. Когда эта шлюха очнется, спроси ее, что еще Томми с ней делал. Может, тогда ты станешь сговорчивее.

– А я думала, что Доминга собралась меня околдовать, чтобы помочь вам, недоумкам.

Он пожал плечами.

– Гейнор не слишком верит в нее с тех пор, как она так облажалась.

– Он никому не дает второго шанса, – заметила я.

– Это уж точно. – Он положил Ванду на пол. – Ты, девочка, лучше прими его предложение. Одна мертвая шлюха – и ты получишь миллион долларов. Соглашайся.

– Вы хотите использовать Ванду в качестве жертвы? – Даже мне показалось, что мой голос звучит устало.

– Гейнор не дает второго шанса.

Я кивнула.

– Как твое колено?

Бруно поморщился.

– Я его вправил.

– Боль, наверное, была адская, – сказала я.

– Еще бы. Если ты не согласишься на предложение Гейнора, то узнаешь это на собственной шкуре.

– Око за око, – сказала я.

Бруно кивнул и поднялся. Он старался не слишком нагружать правую ногу. Увидев, что я смотрю на его больное колено, он сказал:

– Поговори с Вандой. И хорошенько подумай. Гейнор говорит, что превратит тебя в калеку, а потом сделает своей игрушкой. Ты же этого не хочешь.

– Как у тебя хватает совести на него работать?

Бруно пожал плечами.

– Он хорошо платит.

– Деньги – это еще не все.

– Так обычно говорят те, кто никогда не голодал.

Он меня подловил. Мне оставалось только молча смотреть на него. Мы пялились друг на друга минут пять. Наконец в его глазах мелькнуло что-то человеческое. Я не могла бы сказать, что именно. Впрочем, я понимала, что это все равно ничего не значит.

Бруно повернулся и вышел из комнаты.

Я поглядела на Ванду. Она лежала на боку и не шевелилась. Сегодня на ней была другая длинная юбка, но такая же пестрая. Белая блузка с широким воротником на шнуровке была разорвана. Под ней был лифчик цвета спелой сливы. Я готова была поспорить, что, прежде чем Томми ее изнасиловал, на ней были такие же трусики.

– Ванда, – тихо позвала я. – Ванда, ты меня слышишь?

Ее голова медленно повернулась. Один глаз широко открылся, и в нем мелькнул ужас. Второй глаз был залеплен засохшей кровью. Ванда в панике принялась скрести его пальцами. Открыв, наконец, оба глаза, она поморгала и только тогда осознала, кто перед ней. Что она ожидала увидеть в первый момент, когда только очнулась? Я вспомнила ужас в ее взгляде и подумала, что не хочу об этом знать.

– Ванда, ты в состоянии говорить?

– Да. – Ее голос был тихим, но ясным.

Я хотела спросить, как она себя чувствует, но ответ был написан у нее на лице.

– Если ты сможешь подползти ко мне и развязать веревки, я выведу нас отсюда.

Она посмотрела на меня так, словно я потеряла рассудок.

– Мы не сможем убежать. Гарольд хочет нас убить. – Последняя фраза прозвучала как простая констатация факта.

– Надо бороться, Ванда. Развяжи меня, и я что-нибудь придумаю.

– Он будет меня мучить, если я тебе помогу, – сказала она.