Лорел Гамильтон - Смертельный танец

Они прошаркали мимо, расходясь по местам, как лунатики, играющие в недостающий стул. Каждый, доходя до своего места, ложился, и земля поглощала их, как вода, и сверху выравнивалась, будто под рукой великана.

Я осталась одна среди земли, все еще подергивающейся, как шкура лошади, отгоняющей слепней. Как только замерла ее дрожь, я повернулась к снесенной стене, к остальным.

Жан-Клод и Ричард стояли в проломе, три остальных вервольфа держались поближе к ним. Даже Кассандра присела рядом с волком, который был Джейсоном. Рядом с ними стоял Доминик, смотрел и улыбался мне, как папа, гордый дочкиными успехами.

Я пошла к ним на чуть резиновых ногах, споткнулась, кровь чуть плеснула на наружную стенку чаши, капнула на пол.

Волк тут же оказался на месте, вылизывая камни дочиста. Не обращая на него внимания, я шла дальше. Мое дело сейчас – вампиры.

Все отступили с моей дороги, будто боялись моего прикосновения. Только Доминик остался стоять, почти что слишком близко.

Между нами затрещала его собственная сила, щекоча кожу, расползаясь по узам силы, связывавшим меня с Ричардом и Жан-Клодом.

Назад, – сказала я с трудом.

Прошу прощения. – Он отодвинулся так, что я уже не чувствовала его так сильно. – Так нормально?

Я кивнула.

Три вампира ждали с голодными глазами. Я брызнула на них остывающей кровью. Они дернулись, но прилива силы не было. Совсем не было. Черт побери.

Доминик нахмурился:

Кровь еще теплая. Это должно было получиться.

Жан-Клод придвинулся ближе. Я чувствовала: он приближается на канате силы, связывающем нас, – как рыба на спиннинге.

Но не получилось, – сказал он.

Нет, – ответила я.

Значит, они пропали.

Я покачала головой. Вилли уставился в чашу с кровью, и в этом взгляде был чистейший, безумный голод. Я было думала, что хуже всего, если Вилли просто ляжет в гроб и окажется мертвым навсегда. И ошиблась. Если Вилли будет выползать из гроба, жаждая только крови, не зная ничего, кроме голода, это будет еще хуже. Нет, я не отпущу его.

Есть свежие идеи? – спросила я.

Напоите их кровью из чаши, – велел Доминик. – Но быстрее, пока не остыла.

Я не стала спорить – времени не было. Вытерев нож о штанину, я сунула его в ножны. Потом придется очищать и клинок, и ножны, но мне нужны были обе руки. Погрузив пальцы в кровь – еще теплую, но едва-едва, – я посмотрела в глаза Вилли. Все еще карие глаза следили за моей рукой, не смотрел из них не Вилли. Просто не он.

Я приподняла чашу ко рту Вилли и сказала ему:

Пей, Вилли.

Он зашевелил кадыком, и я ощутила этот щелчок. Он снова был моим.

Вилли, стоп.

Он остановился, и я отняла у него чашу. Он не пытался ее схватить. Глаза у него были пусты, как раньше, над кровавым ртом.

Вернись к себе в гроб, Вилли. Отдыхай до заката. Ложись к себе в гроб.

Он повернулся и пошел по коридору. Что он вернется в гроб, мне приходилось принимать на веру. Потом можно будет проверить. Один уложен, двое остались. Лив пошла, как хорошая послушная куколка. Когда я поднесла чашу к губам Дамиана, крови уже было на донышке.

Он стал пить, шевеля бледным горлом. Кровь пошла вниз, и что-то меня коснулось – что-то такое, что не было моей магией. Грудь Дамиана поднялась в мощном вдохе, как у человека, вытащенного из воды. И это что-то вытолкнуло меня назад, отбросило мою силу, направив ее на меня. Как будто хлопнуло дверью, только это было гораздо сильнее. Удар силы сбил меня с ног, и мир завертелся. Перед глазами замелькали белые и серые пятна, и ничего не осталось, кроме них. Невыносимо громко послышалось биение моего сердца, я оно бросило меня во тьму, и не осталось ничего, даже этой тьмы.

Когда я очнулась, перед глазами у меня были белые занавеси над кроватью Жан-Клода. На лбу у меня лежала мокрая тряпка, а где-то рядом слышался спор. Несколько секунд я полежала, промаргиваясь. Как я сюда попала – неизвестно. Последнее, что я помнила, – как меня выбросило из Дамиана. Выбросило как захватчика, непрошеного гостя, от которого надо защищаться. Коснувшаяся меня сила не была злом. Со злом я сталкивалась и раньше и узнала бы его. Но это не была и благая сила. Что-то более нейтральное.

Спорили Жан-Клод и Ричард. И спорили обо мне. Удивительно.

Как ты мог оставить ее умирать, когда мог бы спасти? – кричал Ричард.

Я не думаю, что она умирает, но даже если бы это было так, я никогда больше без ее разрешения не вторгнусь в ее разум.

Даже если она будет умирать?

Да, – ответил Жан-Клод.