Леонид Могилев - Век Зверева

— Не знаю такого.

— Знаете, только под другим именем. Он как себя называл?

— Кто?

— Вот эта личность вам знакома? — И фотография Отто Генриховича появилась на свет из планшета господина Зворыкина. Много еще полезных вещей лежало в его рюкзачке. В том числе — оружие, легкое и сильное.

— Это же словак…

— Это немец. Через подставных лиц купивший этот хутор. Деньги тоже не его. Но это не важно.

— Сука.

— Он зачем здесь был?

— Говорил, что рыбу ловить. Якобы слава о линях моих аж до Словакии докатилась.

— Вы, Иван Иваныч, человек взрослый и серьезный.

— Да на мели я тогда сидел. Рыбу одну жрал. А у него джин был. Еды полно.

— Купили вас, как инку испанские колонизаторы, за погремушки и огненную воду. Он искал тут что-нибудь? Ну, по хутору перемещался?

— Я ему хозяйство показывал. Потом на лодке плавали за красноперкой.

— Вы его одного оставляли на хуторе?

— Оставлял… Я за вином ходил в Большаково.

— Вот. За вином. А потом, когда вернулись, следов обыска…

— Да не было никаких следов.

— Панели в доме не отрывались, раскопов не наблюдалось, на чердаках…

— Да нет вроде.

— А точнее?

— Смотреть нужно.

— Так пойдемте.

— Куда?

— Совершим осмотр возможного места происшествия.

— А что он искал?

— Вот это мы и должны узнать.

— А я-то думал, вы все знаете. В военной разведке.

— Будем считать, что в военной разведке. Иван Иваныч. У нас времени маловато. Сюда скоро группа двинется.

— Ваша?

— Если бы. Но ситуация под контролем. У меня средство мобильной связи. Если что, сообщат. А пока давайте начнем.

Зворыкин работал шесть часов. Уже проснулась Люся, вышла, потягиваясь, из дома, смутилась, долго слушала Ивана, опять ушла в дом, готовить ужин, а Александр Сергеевич все не мог расстаться с хозяйственными постройками. Даже брус однажды поднимал и доски ломиком оттягивал. Наконец перешли в дом. Здесь, к удивлению Ивана, оперативник работал недолго, с полчаса, и наконец вытер руки тряпкой и пошел умываться.

— Что он ищет, Ваня?

— Вчерашний день.

И здесь Пирогов был как никогда близок к истине.

Зуммер мобильной связи прозвучал за ужином. Зворыкин взял трубку, извинился, вышел с ней из дому, потом вернулся.

— Ну что… К нам гости. Движутся со стороны Полесска одной группой и со стороны Большакова — другой.

— Как же со стороны Полесска? Там хода нет.

— Странный человек ты, Ваня. И нелюбопытный. Если движутся, значит, есть. Именно по этому проходу ушел с хутора старый господин Лемке. Семья его уже была на Большой земле. Под Гамбургом. А уходя, он и спрятал нечто такое, за чем сейчас идут сюда эти люди. И заметь. Среди них даже есть два немца. В местной диаспоре действует негласное правило: немец чист. Никаких разборок, никакой уголовки. А здесь — риск, и риск немалый. Значит, температура в тигле приближается к критической.

— И что нам делать?

— В схрон пойдем.

— Нет у меня никаких схронов.

— Иван Иваныч. Здесь в сорок седьмом году работал СМЕРШ. Поднимали дела из архива. У тебя в двухстах метрах отсюда, за парниками, бункерок есть. Причем отрыт не старым хозяином. То есть про него знали «лесные братья» и мы. Те, кто идут, знать не должны. Сейчас мы неаккуратно все бросим и пойдем туда. И попробуем узнать, ради чего каша в котелке варится.

Под кочкой, мимо которой Иван не ходил, так как она была в стороне, где жижи болотной по колено, оказался лючок. Александр Сергеевич аккуратно срезал дерн, отложил в сторону. Чугунная крышка люка, как от канализации, колодец бетонный, далее лесенка. Они спустились по ней и оказались в бункере два на два. Стол, табуретки, более ничего. Бункер прибран и вычищен. На уровне глаз совершенная роскошь — прорезь, так что виден весь двор, часть дома, постройки, берег озера. Пруд правей. Он не виден.

Зворыкин перенес все свои вещи в бункер, убрал все приметы присутствия третьего человека, как-то: лишняя тарелка и прочие приборы на столе, и другие жизненно важные мелочи. Для Люси Печенкиной происходящее вписывалось в новую систему координат, в которой она теперь существовала, было безумно интересным и неожиданным. Несколько она огорчилась, когда Зворыкин вынул из рюкзака автомат, каких она прежде не видала вовсе и видеть не могла, какие-то оптические приборы, один из которых был прибором ночного видения.

— А можно мне карабин свой взять? — скромно спросил Пирогов.

— Ты, Иван Иваныч, не стесняйся. Наверняка Чапас твои тайники знал. Если не будет там оружия, они забеспокоятся. Что там у тебя еще есть?