Леонид Могилев - Век Зверева

Звезды Восточной Пруссии заглядывали в разбитые окна, душа болот витала где-то рядом, и души многих убитых и утопленных. У них на Ивана зла не должно было быть вовсе. Они приходили его убить. Но некто, назвавшийся Зворыкиным, убил их и унес какие-то чертежи из германского сейфа. Душам этим литовским было на болотах нехорошо. Их наверняка не взяли на небо, и они слонялись подле, еще не ставшие частью совокупной души болот, еще не утратившие злобу и корысть.

Печь наконец прогорела. Стало холодновато. Тогда Иван поднялся, нашел мелкие гвозди и с помощью картона и других подручных средств заделал окна. Потом запер дверь, посмотрел, каковы на цвет угли, и закрыл заслонку. Вернулся на историческую кровать и уснул прочно и сладостно.

Возмездие не заставило себя долго ждать. Утром, когда Пирогов мирно занимался отвешиванием нового поплавка на удочке, дорогого, тяжелого, но чуткого, купленного еще с зарплаты, но за всеми заботами оставленного и уцелевшего в мельтешенье буден и разгромов, — над поляной завис вертолет. Иван и ухом не повел. Продолжал грузила цеплять на леску, плющить зубами и опускать поплавок в кадушку с водой возле дома. Вертолет как бы выразил свое недоумение, повисел немного, снизился и, будто опасаясь какой-нибудь подлости со стороны Ивана, решил вовсе не касаться земли. Открылась дверь, и на поляну вывалились аж четверо. Уже хорошо знакомые ему Квасов и Шатров, сыскарь собственной персоной и новый персонаж, в цивильном костюме, но с «Калашниковым» устарелого образца на шее.

Ни слова не говоря, они окружили Ивана, который наконец закончил работу и, удовлетворенный, любовался гроздью свинцовых бляшек на леске. Наконец Шатров ударил его ногой в живот.

— Я ведь утопить тебя мог, дядя, — обиделся Иван.

Квасов добавил ему носком ботинка в бок. Больно стало Ивану и обидно.

— Ну все. Хватит. Бегун — беглец. Соображает быстро и на местности ориентируется.

— Полетим, что ли? — спросил Иван, лежа на земле и прикрывая лицо руками.

— Лететь подождем. И машину отпустим.

Иван вздохнул с облегчением.

— Ну, веди в дом. Оружие там?

— А где ему еще быть?

— Пошли. — В доме он показал, где лежат стволы. Обрадованные милиционеры бегло осмотрели свою пропажу, убедились, что все на месте, патроны пересчитали.

Вертолет улетел. Недосуг ему тут прохлаждаться. В другом месте нужен. Если каждого беглого офицера вертолетами отлавливать, техники не напасешься.

Искали свежие раскопы, еще раз обошли все постройки и помещения. Домик перетряхнули весь. Видимо, возникла в головах сыскных мысль, что если Иван с риском для жизни бросился на хутор, то это не просто из озорства. Значит, что-то поспешил доставать или прятать. Лопатку, которой он оборону свою строил, долго осматривали, но Иван ее вчера в озере отмыл, когда воду для бани своей набирал. Потом пошли в схрон. Теперь Иван припомнил, что тот новый, с автоматом, был при первой его депортации. Точно. Осмотрели бункерок, вокруг все, снова в дом вернулись, подивились чистоте и временному порядку.

— Ты тут жить, что ли, собрался, Ваня? — спросил сыскарь.

— Собрался.

— Ты тут жить не должен и не будешь. Тут Отто Генрихович Лемке жить должен. Он пусть и прибирается. Скажи, зачем бежал?

— Я домой хотел.

— Да не дом тут тебе!

— Я живу здесь.

— Ты в городе Тильзите, на временно оккупированной русскими территории живешь. До поры до времени. Там твой порт приписки, там твоя несуразная воинская часть.

— Дом мой здесь.

— Ну, хватит. Ты придурок, похоже. Пошли.

— Куда?

— В Большаково. Потом — в Калининград.

— На автомобиле?

— На нем.

— А по малой нужде будете выпускать?

— Дать ему по почкам? — хмуро спросил Шатров.

— Не стоит, — грустно ответил сыскарь.

Чтобы он не сбежал ни на какую поляну, его привязали шнуром за стянутые за спиной руки.

— Веревка коротковата, — объявил он.

— Это почему? — поинтересовался Квасов.

— Мы же по болоту пойдем. А болото — дело хитрое. Я и сам не помню толком, куда ступать там. Провалюсь, и ты за мной. Давай подлиннее. И руки спереди.

— Делать?

— Делай, — разрешил не подозревавший подвоха сыскарь.

— Метров двадцать делай, — потребовал Иван.

— Хватит и пятнадцати, — объявил Квасов. — Вот так. Пойдешь первым. Теперь тебе деваться некуда. Забастуешь, пристрелим. Дай-ка, через ремень пропущу.

— Не верю. Кто же Бухтоярова вам опознает?

— Найдутся люди.

— Ну-ну.

Шнур на руку намотал Квасов. Шатров шел рядом, чуть подальше — сыскарь, и замыкал тот, что в костюме и с автоматом.