Ларс Кеплер - Призраки не лгут

— Да, — сказала Анья и шумно выдохнула. — Был один смертельный случай… Тридцать шесть лет назад возле церкви Дельсбу нашли пятилетнюю девочку. Больше ничего не сказано. Полиция пришла к выводу, что это несчастный случай.

Йона заметил, что Флора повернулась и смотрит на него странно тяжелым взглядом.

— Как звали полицейского, который вел расследование?

— Торкель Экхольм, — ответила Анья.

— Сможешь найти его адрес?

Через двадцать минут Йона остановил машину на узкой гравийной дорожке. Отворив железную калитку, они с Флорой прошли через ветвистый сад к красному деревянному дому с белыми углами и этернитовой крышей. В осенних цветах и деревьях жужжали насекомые. Мутно-желтое небо набухло грозой. Йона позвонил в дверной колокольчик, и по саду разнесся оглушительный звон.

Послышалось шарканье, и дверь открыл старик в вязаном жилете, подтяжках и в тапочках.

— Торкель Экхольм? — спросил Йона.

Мужчина опирался на роллатор, глядя на гостей водянистыми старческими глазами. За большим морщинистым правым ухом виднелся слуховой аппарат.

— А вы кто? — еле слышно спросил хозяин.

— Йона Линна, комиссар уголовной полиции.

Старик, прищурившись, прочитал его удостоверение и странно улыбнулся уголком рта.

— Государственная уголовная полиция, — прошелестел он и жестом пригласил гостей войти. — Входите, выпейте по чашке кофе.

В кухне все уселись вокруг стола, и Торкель отошел к плите, сообщив Флоре, что печенья к кофе у него нет. Говорил хозяин очень тихо и казался почти глухим.

На стене громко тикали часы, над кухонным диванчиком, темно поблескивая, висело ружье для охоты на лося — ухоженный «ремингтон». Вышитый настенный коврик со словами «Простота и скромность — домашнее счастье», прикнопленный к стене, свисал углами, словно испачканная открытка из какой-то другой Швеции.

Хозяин почесал подбородок и посмотрел на Йону. В кухне сгущались сумерки.

Когда вода закипела, Торкель поставил на стол три чашки и банку с растворимым кофе.

— С возрастом становишься ленивым, — пояснил он, пожав плечами, и дал Флоре ложечку.

— Я приехал, чтобы спросить об одном очень старом деле, — начал Йона. — Тридцать шесть лет назад возле церкви Дельсбу нашли мертвую девочку.

— Было, — согласился старик, не глядя комиссару в глаза.

— Несчастный случай? — спросил тот.

— Да, — угрюмо ответил хозяин.

— Но я в это не верю, — продолжал комиссар.

— Приятно слышать. — У хозяина задрожали губы, и он пихнул комиссару сахарницу.

— Вы помните то дело?

Звякнула ложечка — старый полицейский насыпал себе в чашку кофе, размешал. Потом поднял на Йону воспаленные глаза:

— Я бы рад его забыть, но…

Торкель Экхольм поднялся, подошел к темному бюро, стоящему у стены, и отпер верхний ящик. Надтреснутым голосом он сообщил, что все эти годы хранил свои записи по тому делу.

— Ведь я знал, что когда-нибудь вы ко мне вернетесь, — едва слышно проговорил он.

Тяжелая осенняя муха, жужжа, билась об оконное стекло. Торкель кивнул на лежащие перед ними на столе бумаги:

— Погибшую девочку звали Ильва, дочка управляющего у Ронне… Когда я прибыл на место, ее уже положили на простыню… Мне сказали — она упала с колокольни… — Старый полицейский откинулся на спинку стула с такой силой, что дерево скрипнуло. — На фризе колокольни и правда была кровь… Мне показали, я посмотрел, но все равно понял, что дело нечисто.

— Почему вы свернули расследование?

— Свидетелей не было. У меня ничего не было. Я спрашивал, но так ни к чему и не пришел. Мне не разрешили больше беспокоить господ Ронне. Управляющему дали отпуск… У меня есть фотография, которую сделал Янне — он работал в «Афтонбладет», и мы звали его, когда нужно было делать снимки на месте преступления.

Старый полицейский показал черно-белую фотографию. На простыне, расстеленной на траве, лежит маленькая девочка, волосы рассыпались по полотну. Сбоку от головы — черное кровавое пятно, совсем как у Миранды, на том же месте.

Пятно выглядит почти как сердечко.

У девочки мягкое личико, по-детски круглые щеки, рот — как у спящей.

Флора впилась взглядом в изображение, накручивая на палец пряди волос, и вдруг побелела как полотно.

— Я ничего не видела, — жалобно сказала она и вдруг зарыдала взахлеб.

Йона отодвинул карточку и хотел успокоить Флору, но та поднялась и забрала карточку у Торкеля. Вытерла мокрые щеки и стала рассматривать фотографию, опираясь одной рукой о мойку и не замечая, что опрокинула туда бутылку из-под пива.