Ава МакКарти - Проникновение

Гарри намотала ремешок на указательный палец. Наверное, Диллон прав.

— Пообещай мне, что хотя бы подумаешь об этом, — сказал он и, чуть помедлив, добавил: — И разреши мне помочь тебе.

Она собралась кивнуть, но вздрогнула и поморщилась. Любое движение сопровождалось болью. Внезапно Гарри кое-что вспомнила.

— На самом деле очень может быть, что ты здесь замешан гораздо глубже, чем думаешь.

Она рассказала ему о планах Куинни покопаться в прошлом Диллона и попытаться использовать его для того, чтобы подобраться к ней. Нахмурившись, он отвернулся.

— Обо мне не беспокойся, — сказал он. — Я за себя постою.

Какое-то время они ехали молча. Потом Диллон спросил:

— Но если деньги не у тебя, то у кого?

Гарри посмотрела ему прямо в глаза. Она решила, что они оба знают ответ на этот вопрос.

Когда они добрались до ее квартиры, было уже начало одиннадцатого. Пройдя мимо Гарри, Диллон отправился прямиком в кухню. Не успела она запереть входную дверь, как он уже вовсю гремел дверцами ее буфета.

— Что у тебя есть из еды? — крикнул он.

— Немного.

Она застыла на пороге кухни, глядя на Диллона. Он стоял спиной к ней, широко расставив ноги, и все еще исследовал содержимое буфета. Он бросил свою куртку на кухонную стойку и в своей белой футболке выглядел стройным и загорелым, как теннисный экс-профи.

— Ты, похоже, почти никогда не ешь дома, — произнес он, закрывая последний пустой шкафчик.

— Тут рядом есть лавка с едой навынос.

Кухня была узкая, как корабельный камбуз, и, чтобы добраться до ящиков с вилками и ложками, Гарри пришлось протиснуться мимо Диллона. Ее рука задела его грудь. Гарри вздрогнула, как будто ее обожгло. Она отвернулась и занялась ящиком.

— Я называю это «мой воскресный вечерний буфет». — Она наклонилась и осторожно, чтобы не разбередить порезы на руках, начала копаться в содержимом ящика. — Тут у меня есть все, что нужно для приятного вечера: меню лавки с едой навынос, штопоры, формуляр видеобиблиотеки, а еще — большой-пребольшой пакет шоколадных эклеров!

Гарри закрыла глаза. Ради бога, прекрати нести чушь. Абсолютно ни к чему обрисовывать перед Диллоном свое убогое социальное положение. Она услышала, как он подошел к ней сзади — так близко, что волосы у нее на затылке шевельнулись. Она продолжала шарить в ящике, пока не отыскала меню. Больше предлогов стоять к Диллону спиной не было, и Гарри, глубоко вздохнув, повернулась к нему лицом.

Он стоял даже ближе, чем она думала. Она прижала к груди карточки меню, но Диллон, протянув руку, взял их у нее и положил на кухонную стойку. Задумчиво глядя на Гарри, он приблизился к ней еще на шаг и обнял ее за плечи. Гарри почувствовала, как ее руки покрываются пупырышками гусиной кожи.

— Я помню тебя маленькой. Ты была такая смешная, — сказал он. — Так свирепо ощетинилась… Прямо как тигренок.

Гарри почувствовала, как ее щеки заливаются румянцем, и попыталась принять беспечный вид. Пришло время снова превратиться в смешного ребенка.

— Тигренок? Не помню. Помню только, что на ногах у меня были эти уродские школьные туфли… — Она почувствовала непреодолимое желание посмотреть вниз и проверить, нет ли их на ней сейчас.

Диллон улыбнулся.

— Ты тогда рассердилась на меня.

Она подняла брови.

— Если честно, я тебя испугалась.

Диллон взял ее за подбородок, погладил пальцами по уху. По ее плечам и дальше — вниз, по спине — рябью прокатилась легкая дрожь.

— Я думал, ты вообще ничего не боишься, — заметил он.

— Ты будешь удивлен. Прямо сейчас в верхних строчках хит-парада — киллеры и пауки-сенокосцы.

Гарри снова стиснула зубы, не давая себе разболтаться. Диллон провел большим пальцем по ее щеке, заставив слегка заныть свежеполученные синяки. Только тут до нее дошло, как она выглядит со стороны после той дикой встречи в горах. Она опустила глаза.

— А сейчас ты меня боишься? — спросил он.

Она покачала головой, потом кивнула и сразу же залилась краской. Диллон приподнял ее лицо за подбородок, так что Гарри пришлось снова смотреть ему в глаза, затем завел ей руку за затылок и притянул ее голову к себе. От его прикосновения кожа на затылке начала саднить. Гарри вспомнила, как тот тип — там, в горах, — чуть не вырвал ей волосы.

Словно зачарованная, она смотрела на приближающееся к ней лицо Диллона. В голове у нее вертелось одно и то же: это тот самый парень, что так заворожил ее, когда ей было тринадцать лет; это мужчина, в которого он вырос; это Диллон. Он нашел ее губы своими — мягкими, горячими, — раздвинул их языком, и у нее появилось ощущение, будто по ее телу пошел сладостный ток. Гарри сама не поняла, застонала ли она от удовольствия вслух или только про себя.